Нерозначники(СИ)

-- Ох и злющи глаза эти! -- дрожащим голосом говорила Лена. -- Такого зелёного ядовитого цвета. Точно зелёный огонь полыхает. И слепют, и адовым огнём душеньку буравют.

Андел его держит, не пущает ко мне, не даёт нечистому ходу-то. А болотняк тожеть не отступается -- когти ко мне тянет, тужится со всей моченьки. Ох, девки, и не обсказать мне вам, что за ручины эти!

-- Копыта, что ль, были? -- опять кусанула баба Аля.

Уставился Мираш на свои руки и ничего в них такого необычного не увидел. Так повертел -- этак, и ничегошеньки не разглядел. Вздохнул только и отчего-то руки в карманы упрятал.

-- Ручины тонюсенькие, как верёвочные всё равно, а в кистях широченные, и когти длиннющи, и скрючены, как багры, кибасьями гремят. (Мираш и вовсе смутился, ещё глубже утянул руки в карманы). Тянутся ко мне, и уже, гляжу, шею мою закрючат. Тут и опомнилась я. Видно, андел помог -- снял наваждение. Как закричу, девоньки! Такой ужасти в голосе за собой и не упомню. И -- вбежки. Сколько-то отбежала, обернулась, а когти -- вот они, точно ещё ближе стали. От ужасти я ещё пуще припустилась. Не помню, как и до дороги добралась. Борька-от, спасибо, на машине ехал, -- можа, и спугнул болотняка...

Не стал Мираш дожидаться, что там ещё Лека наплетёт, сунулся в окно -- и был таков. Во весь дух домой на болото припустился.

* * *

Странно Мирашу показалось, что Лека Шилка на человеческую жизнь прельстилась. Загадка тут, верно, какая есть, -- решил он ну и задумался крепко. Да и то сказать, и вершам, и лесовинам строго настрого наказывают, чтобы в человеческие тела на крайний случай оборачивались. А чтобы человечью жизнь проживать, об этом и речи нет. Ну а если кто узнает друг о дружке такой проступок, надобно тотчас же в верховья докладывать. Известно, закон такой.

Думал, думал Мираш, а что делать, так и не решил. Вот ведь закавыка. Покроешь, и сам под расплатицу попадёшь. Да ещё в своих владениях не доглядел.

Однако Лека на утро сама заявилась. Будто бы по делу, а сама вся такая потерянная: лицо мучное -- бледное-бледное, вся скукожинная, и с опаской в глаза заглядывает, словно вызнать чего пытается.

Сдаля начала выведывать: чем, дескать, занимается, захаживал ли в деревню...

А Мираш скрытничать не стал, всё как есть рассказал.

Понурилась Лека ещё лише и тут же разрыдалась. Потянула к верше руки и молить стала.

-- Не губи, -- всхлипывая, запричитала она, -- сам знаешь, какая наша жизнь невесёлая. Одно и то же... Я же не виновата, что во мне любви столько!.. Сама-то я в этот лес не просилась, силком заставили. Что ж мне теперь, всюю жисть маяться?!

Мираш запохаживал взад-вперёд, на Леку и не глядит, будто о своём задумался.

-- Думаешь, я одна такая? Сам-то, небось, про службу и не вспомнил, сразу к людям пошёл... А хочешь, я тебе тайну открою?

Ну и открылась Мирашу, без утайки про свою прошлую жизнь поведала. Тайна у Леки и впрямь мудреная... однако о ней после расскажу, в своё время.

Разжалобила, одним словом. Да ещё слово клятвенное с Мираша взяла, чтобы в верховья не докладывал.

-- А я, -- говорит, -- во всём тебе подсоблять буду. Обо всём расскажу.

После этого разговора Лека, само собой, свою оплошку исправила.

На одной из посиделок опять сказывать стала, что с ней на болоте приключилось. Только теперь с её слов выходило, что тогда несколько болотняков было...

-- С разных сторон подступались, -- рассказывала она. -- Напредки старуха надвигалась. Уж такая страшенная яга, такая карга! Ведьма, точно. Нос ниже подбородка свисается. Древняя-предревняя старушенция... а глаза девьи. Так и буравят тебя, так и буравят...

Баба Аля опять промеж соседок оказалась, ну и не преминула подначить шальную девку:

-- Ты же тогда про старика сказывала. Помер, что ли?

-- Я?! Про старика?! -- Лена, точно ничего не понимая, округлила глаза.

-- Ну, паралитийный ишо, -- подмигнула старушка соседкам.

-- Сама ты паралитийная, хрычовка старая, мозгой клинутая! -- вскипела Лена. Взнялась не на шутку, в голосе -- гром, в глазах -- молнии.

Склокой, конечно, всё обернулось. А потом ещё и на всю деревню плясунью высмеяли. Ленка и без того за первую смотницу слыть стала. Ну а ей что -- и не успокоилась вовсе, сама масла в огонь ещё лише подлила, на всякий вкус приплетушки по деревне пустила. То одно сляпает, то другое.

-- Такого красавца тогда на болоте видела! -- сказывала она. -- Ох и такой красавец! Ох, красавец! Помню, на энтого артиста похож... только фамилию забыла...

Словом, завралась Ленка-плясунья -- кто такой поверит?

А Мираш покуда в лесные дела с головой ушёл. Столь работы, что о скуке и не поминай! Наперво всех зверей и птиц пересчитал. И другую животинку малую на учёт взял. Недужных и на здоровье хрустких посмотрел. Если хворь пустяшная, враз исцелил. Силой верши и простым врачеванием, коим каждый лесовин владает.