Нерозначники(СИ)

Люди, известно, подсобили -- вытряхнули лесные угодья. Вроде не бедствуют, не голодают, а к лесу с ружьём подступают и реки сетями путают. А от ружья никакой животинке не спастись. Разве только лесовин может пулю отвести своей силой. Да мару навести -- оморочить охотника.

Да и без людей есть, кому разорять. Ничейная земля, она чужому глазу покою не даёт. Лесовины с других краёв недоглядят у себя там -- зверя и птицы вовсе мало станет, -- вот они и смотрят, где взять. Ну и уводят по тайности. Где табунок оленей уманят или тетеревей да глухарей на крыло подымут. Насулят всякой всячины, про сытую жизнь расскажут, а то и нагрозят для острастки -- и вот уже целые стаи потянулись из Суленгинских лесов.

Вот хоть Аноху Зелёнку возьми, уж до чего дошлый лесовин! Такая плутня -- всё бы ему нашармака поживиться. Суленгинские леса чуть ли не своими считает. Летом увел тишком лосей многонько пар, маралов да животинки всякой малой, а как соседнего лесовина встретит, вздыхает и жалуется:

-- Беда с этими человеками. Лес пустошат и пустошат. Этим ненажорам -- только подавай! Остатнее выберут -- как хозяить будем?

Такие дела. Ну и вот, тут верховные лесные окольники спопахнулись: не узнать Суленгу, от былого изобилия ничегошеньки не осталось. А так водится, что если в лесу деревенька с человеками поставлена, то в лесовины вершу наряжают. Так лесовины называются, у которых образование высокое. По их сути им многие природные законы открыты. И в людях толково разобраться могут.

Ну, что уж там, в верховьях, думали -- неведомо, да только решили на Суленгу Мираша Малешота поставить. Молодой он совсем, однако не в том дело...

Долго его, знаешь, не могли никуда назначить. Сызмальства за ним слава укрепилась, якобы неумный он, -- куда такого определишь? Хотя уже и в года вошёл...

Очень уж Мираш серьёзный. Глянешь на него -- на вид строгий и задумчивый, и улыбку на лице не застанешь. Напустит на себя суровости, и будто мудродей он. А лицо нескладное, потешное. Нос большой и острый, прямёхонький так-то, без горбинки и курносости. Глаза зелёные, яркого такого налива, словно травка молоденькая, и посажены рядом, близко совсем возле самого носа. Редко в них какая шельмешка объявится или искорка загорится. Грустные глаза. Волос у Мираша хоть и не короткий, а дыбится, точно колючая стерна на голове. Со всех сторон на него глянешь -- вылитый седой ёж. Да ещё он сплошь конопатый, даже на ушах веснушки намётаны. К тому же золотобровыш и уши торчат в разные стороны. Роста Мираш обычного и в теле худой.

Наказали Малешоту, чтобы дом на самой топи поставил, куда человечья нога сроду не ступала и зверь не хаживал. Для тайности так-то рассудили. Хотя от человека таиться -- забота лишняя. Так бы домишко и посреди деревни поставил, на самом видном месте возвёл, и даже дворец в несколько этажей, -- а человеку поглянулось бы, будто ровное место и трава не умятая. Люди, вишь, по природе своей жмуркие -- многого видеть не дано, а вот среди зверей и птиц есть глазастые. Натопчут ещё возле жилища лесовина, и никакой тайности не станет. Через это и людей на раздумье наведут, невесть про какую аномалию думать будут.

То-то и оно, что на болоте верней всего. Тем более что для лесовинов никакая трясина не помеха. Суть их, знаешь же, неплотная, невесомая вовсе -- хоть по воде, хоть по воздуху ступай, и будто земной тяги нисколь нет.

А болото на Суленге знатное -- чистая чаруса, и на большие версты раскинулось. В долину на двадцать вёрст с гаком и в поперечине почти на девять.

С домом Мираш в один день управился. Так, ничем не примечательный домишко, какой обычно лесовины себе ставят. Гостиная с камином, спаленки три, кабинетная комната да складских и архивных помещений несколько.

Мираш впервые себе дом ставил, ну и залюбовался невольно -- ладно и на загляденье среди белых кувшинок домишко красуется.

Так-то загляделся и не заметил, как Супрядиха Уховёртка объявилась.

Ох и развесёлая старушонка! Шибутная да бойкая, как девчонка молоденькая. А уж возьмётся истории складывать, так и не переслушаешь её. На язык остра -- кого хошь высмеет. Уховёрткой её не зря прозвали, очень уж у неё потребность жгучая всё про всех знать. А по назначению -- надключница она. В горах сидит, за ключами и родниками смотрит. Следит, стало быть, чтобы у Суленги истоки не переводились.

-- А я слышу, чай, новый сосед избушку ладит, -- ласково подступилась она, как обычно на весёлый лад наструниваясь.

Дрогнул Мираш, сразу серьёзный стал, насупился ещё лише и обернулся, будто нехотя.

-- Никак верша? -- догадалась Супрядиха и тут же понесла, не давая и слова молвить: -- Вот и ладноть, вот и ладноть, а то никакого сладу с человеками не стало. Лес криком кричит. Речки замутовали, вся грязнота в землю уходит. Я ужо умаялась родники огораживать да чистить. Кажный день без продыху... а чего это у тебя крыша красная?

Мираш уж было рот раскрыл, а Уховёртка вновь припустилась: