Нерусская Русь

Смеясь, он дерзко презирал

Чужой земли язык и нравы:
Не мог щадить он нашей славы,
Не мог понять в сей миг кровавый
На что́ он руку поднимал!

М.Ю. Лермонтов

Немецкая партия?

Не было ни одного случая, когда бы при первых Романовых русские отказались бы повиноваться назначенному на должность иноземцу или «чинили бы ему препятствия». Но таких случаев очень много во время правления Петра. Чаще всего это трактуют как проявление «нетолерантности» русских, их отсталости и неприличной нелюбви к иностранцам. Но можно ведь понять и иначе: Петр разводил иноземных алкоголиков и рвачей, чуждых и России, и вообще всякому нормальному общежитию. Да еще и ставил их над русскими, причем вовсе не за заслуги, а просто за факт иностранного происхождения.

Часто считают, что сразу после смерти Петра из таких, как Остерман, сложилась некая «немецкая партия»: иноземцы, которые не любили Россию, не уважали русский народ и смотрели на свою службу только как на способ получать деньги и чины.

Действительно: самый интеллигентный из помощников Петра, Вилим Брюс, после его смерти от службы отошел. Он-то имел предложения и заниматься картографией, и получить офицерский патент в Голландии, но не поехал.

А вот Остерман в Германию уехать не мог, в России «Андреем Ивановичем» был липовым, одно название. От своего сословия лютеранских священников он давно оторвался, а для дворян «своим» никогда и не был. Меншиков был уверен, что никуда Остерману не деться, он просто обречен держаться за Меншикова и быть ему преданным.

После смерти Петра Остерман позволяет себе и покапризничать, а остальные члены Верховного совета «увиваются около барона, чтобы разогнать дурное расположение духа петербургского Мефистофеля из Вестфалии. Но в лице Остермана они не чтили ни ума, ни знания, ни трудолюбия, презирали его, как чужака, боялись, как интригана, и ненавидели, как соперника»[77].

Годы же правления Анны Ивановны (1730–1740) окрестили «бироновщиной»: ее фаворитом и ближайшим к ней человеком все десять лет правления был Эрнст Иоганн Бирон, мелкий прибалтийский дворянчик. Он находился при дворе Анны Ивановны с 1718 года и, будем справедливы, сделал для нее много доброго. Впрочем, при ней заправляли всем вовсе не немцы из Германии, а немцы из Прибалтики, что совсем не одно и то же.

Остзейская партия?

Жертва политики Петра I, пытавшегося породниться со всеми монархами Европы, Анна, нелюбимая племянница Петра, в 1710 году была выдана замуж за герцога Курляндского, Фридриха-Вильгельма.

По-немецки Балтийское море называется Ostsehe – в буквальном переводе «восточное озеро». Отсюда и название – Ostsehegebiet – «остзейский край», который населяли «остзейские немцы», то есть немцы, переселившиеся на территорию Ливонского и Тевтонского орденов в XIII–XVI веках.

Курляндия в то время была своего рода «дворянской республикой», вроде Речи Посполитой. Но в Польше хоть считалось неприличным для шляхтича не получить хоть какого-то образования. Немецкие же бароны из Прибалтики славились разве что прожорливостью, тупостью и пьянством, мало подчинялись своим герцогам, денег для них жалели, а в плане культуры мало отличались от «крепких земель» латышских крестьян, на шее у которых сидели и которых мордовали как хотели.

Кровь диких баронов, огнем и мечом захватывавших и деливших земли Прибалтики, текла в герцоге Фридрихе-Вильгельме. Но то ли сказалась разгульная жизнь предков, то ли по неизвестной причине именно этот герцог Фридрих-Вильгельм получился хилый и тщедушный…

Петр I выбрал в мужья Анны жалкого потомка свирепых остзейских баронов с откровенным желанием наложить лапу на Курляндское герцогство. Свадьба состоялась 31 октября 1710 года, и Анна овдовела почти сразу; молодые супруги только выехали из Петербурга в Митаву, как герцог Фридрих-Вильгельм умер 10 января на мызе Дудергоф. Есть версия, что он не выдержал пьянки в компании Петра.

Вернуться Анне не позволяли, а в Митаве она бедствовала, чуть ли не недоедала. Эрнст же Бирон… Что он был при ее дворе в Митаве с 1718 года – это точно. Тогда ему было 28 лет, захудалой герцогине Анне Курляндской – 25. По одним данным, тогда-то у них и начался бурный, но долгое время скрывавшийся от всех роман. По другим сведениям, в 1718 году любовником… простите фаворитом Анны был русский посланник Бестужев-Рюмин; а Бирона в фавориты, говоря менее изысканно, в любовники Анна взяла много позже, только в 1727 году. Какая версия более правдива, я не знаю.

Во всяком случае, в 1730 году Эрнст Бирон, не успев въехать в Россию, тут же стал действительным тайным советником, генерал-аншефом, кавалером высшего в Российской империи ордена Святого Андрея Первозванного, главой личного Кабинета императрицы, а в 1737 году и герцогом Курляндии.