Таким образом, здесь имеется налицо борьба с врагом, победа над которым есть скорее поражение; достигнуть одного скорее — значит потерять его в его противоположности. Сознание жизни, сознание своего наличного бытия и действования есть только скорбь об этом бытии и действовании, ибо в них оно имеет только сознание своей противоположности как сущности и сознание собственного ничтожества. Возвышаясь
, оно переходит отсюда к неизменному. Но само это возвышение есть это сознание; следовательно, возвышение это непосредственно есть сознание противоположного, а именно себя самого как единичности. Неизменное, вступающее в сознание, именно благодаря этому затрагивается в то же время единичностью и только вместе с ней оно налицо; вместо того чтобы быть уничтоженной в сознании неизменного, единичность в нем постоянно только выступает.И мы все настолько далеки от покоя, что следует, скорее, говорить о борьбе, где победа является поражением и где «достигнуть одного» непосредственно превращается в «потерять его в его противоположности». Речь идет о том, чтобы прийти к сознанию жизни, наличного бытия и действования; необходимо, следовательно, пройти через «скорбь об этом бытии и действовании, ибо в них оно имеет только сознание своей противоположности как сущности и сознание собственного ничтожества». Осознавая свою жизнь, свое наличное бытие, свое действование, сознание осознает свое ничтожество, и видит сущность в том, что ему противоположно; но благодаря тому, что сознание действительно осознает свое ничтожество, оно осознает и свое бытие; оно вступает в сферу неизменного. Унизив себя, оно возвышается, поскольку, если для себя
сущность, перед которой оно унижается, не есть оно само, она тем не менее существует в реальности. Так Иов или Экклезиаст показывают нам, как, видя свою слабость, душа видит и свое величие. И такое унижение, как и такое возвышение, когда мы осознаем их единство, предстанут как два момента, продолжение и взаимное расхождение которых образуют религиозный разум.III. Христианство