Несчастный рейс 1313 (СИ)

Подняв на нее голубые глаза, русалка словно задумалась — стоит ли отвечать? Но, чуть погодя, все же пояснила:

— У меня есть личные причины — я ищу в эти краях… кое-кого, — она вдруг замолчала, и на ее лицо набежала тень.

— И… не нашли?..

— Пока нет. Но нашла то, что совсем не искала. И это… это неплохо. В общем, я не совсем чужая здесь, хотя провела в Юго-Восточной Азии не так уж много времени. И мне, конечно, больно на это все смотреть. Чего хорошего, когда сюда катится война; когда фанатики готовы перебить всех, до кого только дотянутся, а оставшихся затащить в средневековое мракобесие? И самое плохое, что те, кому положено бы граждан своих защитить — правительства, вооруженные силы — ни черта сделать не смогут.

— Почему же?

— Потому что у них нет, вокруг чего объединиться. Таиланд, Малайзия, Индонезия, Сингапур и прочие — каждая страна тянет в свою сторону; их сожрут поодиночке. Тем более что большая часть их населения живет бедно и гнусно, и будет только рада, когда их «правителей» поставят к стенке исламисты. Хотя фанатики потом уже их самих погонят в бой уже под черными флагами ИГ и заставят убиться об китайцев или вьетнамцев. В общем, все будет намного хуже, чем даже сейчас. Мусульмане начнут гнобить немусульман, те огрызаться в ответ. А радоваться и потирать ручки будут американцы — как же, конкуренты умываются кровью.

— Но что же делать? — мрачно поинтересовалась Кейко. — Выходит, победа исламистов и бесконечная война неизбежны, и спасения нет? Но ведь вы же сражаетесь, и не одна?

— Здравомыслящие люди есть везде, и они могут объединяться. Лучше всего понимают суть нынешних потрясений разные левые движения — коммунисты, социалисты и сочувствующие. Только вот во всех этих странах ЮВА власти их традиционно гнобят. Вон, к примеру, — президент Филиппин, который ради популизма лает на американцев и расстреливает наркоторговцев без суда, одновременно изо всех сил преследует и филиппинскую компартию. Но когда надвигается война, именно коммунисты первыми начали объединяться. А что — по религиозному признаку они никого не делят, по национальному тоже — потому что интернационалисты. Выходит, это единственная платформа, на которой здесь возможен хоть какой-то отпор ИГ. Жаль, что пока еще далеко не все это понимают.

— Вот как… Спасибо за объяснения, Алена-сан, — поклонилась Кейко, и по ее лицу было понятно, что она не пропустила эти слова мимо ушей, как полагалось бы легкомысленной школьнице.

— Да на здоровье, — пожала плечами Алена, а Кейко повернулась к подруге и негромко сказала по-японски:

— Что-то похожее я недавно слышала.

— Да. То, что говорил Иван-сан, — кивнула Амико. — И это, кстати, неплохо дополняет его слова. По крайней мере, никаких противоречий я не вижу.

— Хорошо, если так, — побарабанив пальцами по камню, Кейко прищурилась навстречу заре, стремительно разгорающейся над верхушками восточного хребта, громоздящегося на противоположном берегу. — Тогда, даже если нас тут убьют, можно будет утешаться тем, что — за правое дело.

— Почему бы и нет?

— Вот ты иронизируешь, а зря, — заметила Кейко. — Неделю назад на предложение повоевать за каких-то там китайцев или бирманцев я бы тоже покрутила пальцем у виска, а теперь… теперь уже не кручу.

— Я не иронизирую, — спокойно покачала головой Амико. — Если умирать, то хотя бы не зря. Подумай, если бы нас с тобой убили тогда же, в первую ночь, в нашем существовании вообще не осталось бы никакого смысла. Мы росли в обеспеченных семьях в благоустроенной Японии, жили почти беззаботно — то есть, попросту не зная, что такое настоящая нужда; не подозревая, как тяжело живут другие люди — хотя бы эти самые несчастные бирманцы. Мы жили для себя, не принося никому пользы. Если подумать, то имели ли мы право ожидать, что кто-то рискнет своей жизнью, чтобы спасти столь никчемные существа?

— Наверное, нет, — подумав, согласилась Кейко.

— Но это произошло. Теперь нужно вернуть долг. Если мы выживем, то мне хотелось бы жить дальше, принося хоть какую-то пользу. И начинать можно уже сейчас.

Словно для того, чтобы подтвердить ее слова, неотрывно наблюдавшая за нижним по течению поворотом реки русалка привстала и бросила:

— Идут! По местам!

Пара секунд — и на берегу не осталось никого, кроме японок, снова попытавшихся принять расслабленные пляжные позы. Алена, хлопнув по гладкому боку Батончика, стремительно бросилась в воду, и косатка мигом последовала за ней. Иван спрятался между камней чуть ниже по течению — его совершенно не было видно.