Несчастный случай?

СУМАСШЕДШИЙ. Разрешите? Синьор комиссар… Не помешаю? Не сердитесь на меня, я вернулся за своими документами… Не отвечаете? Ну, не сердитесь на меня… Давайте мириться… Ах, тут никого нет! Тогда я сам возьму свои бумаги… Вот моя медицинская карта… Мои рецепты… А тут еще и донесение на меня! Ну, это мы порвем, вот так… И забудем навсегда. А это на кого? (Читает). «Ограбление, отягощенное…» Ничего, это не страшно, это не страшно… Освобождаю тебя от ответственности. (Рвет и это донесение). А ты? Что ты натворил? (Читает). «Необоснованное присвоение… Оскорбление…» Брехня… Иди, парень, ты свободен! (Рвет бумаги). Все свободны! (Задерживает внимание на одной бумаге, вчитывается в нее). О, нет, ты — нет… Ты — сволочь… Ты останешься… Сядешь… (Кладет бумагу на видное место на стол, разглаживает ее, потом открывает шкаф, полный папок с документами). Ни с места! Правосудие пришло! Неужели это все доносы? Сжечь все… на огромном костре! (Достает зажигалку и собирается поджечь стопку папок, на первой из них читает) «Следствие по делу». (Читает на другой). «… сдать в архив…» (Звонит телефон. Сумасшедший снимает трубку и отвечает с достоинством). Алло! Кабинет комиссара Бертоццо. Кто говорит? Нет, прошу прощения пока не скажете, кто говорит, не передам ему трубку! Кто?… Комиссар… Лично… Да нет… Да что вы? Я очень рад… Комиссар, что сидит в кабинете напротив! Нет, ничего, ничего… Откуда же вы звоните?.. Ах да, как же я глуп… Конечно, с нашего же четвертого этажа… Откуда же еще! Как кто я? Ты слышал, Бертоццо, гроза бунтарей спрашивает, кто я такой… Угадай… Некогда? Ну что же так? Для коллеги всегда должно найтись время… Ну, давай — или угадаешь или не передам трубку Бертоццо! Кто я? Ангьяри? (В сторону). Я — Ангьяри?.. (В трубку). Ну да, угадал… Я действительно комиссар Пьетро Ангьяри. Молодец! Что делаю в Милане… Слишком много хочешь знать… Лучше скажи, что тебе нужно от Бертоццо? Нет, он не может подойти к телефону, говори мне. Верховный судья? Специально приезжает… из Вашингтона? Да, что я, я хотел сказать — из Рима. А, значит, что-то вроде «ревизора»… Да, очевидно в Министерстве не согласны с мотивировками, по которым это дело сдано в архив. Ты уверен в этом? Ах, все дело только в этих «говорят»… Мне казалось, все в порядке, Поначалу их все устраивает, а теперь они, видите ли, передумали… Ах, из-за общественного мнения, которое нажимает? Ну, уж извини… Общественное мнение… Да кто нажимает… Совершенно верно… Бертоццо тут рядом и смеется… (Смеется, отодвинув трубку). Ха-ха — и еще делает неприличные жесты — ха-ха. (Притворяется, будто зовет Бертоццо). Бертоццо! Тут наш друг с четвертого этажа говорит, будто ты можешь себе позволить смеяться, так как не имеешь к делу никакого отношения… А для него и для его начальника это пренеприятнейшая история… Ха-ха-ха, Бертоццо сказал, чтобы ты почесался, где следует! Ха-ха… Нет, сейчас это я смеюсь! Нет, я и вправду был бы рад, если б начальник полиции влип в эту историю… Ну да, это правда, можешь даже сказать ему… «Комиссар Ангьяри был бы рад…» И Бертоццо тоже. Слышишь, как он смеется? (Отодвигает трубку и смеется). Ха-ха-ха, слышал? А кому какое дело до того, что нас отправляют в унитаз… Да, можешь передать ему: Ангьяри и Бертоццо наплевать… (Издает неприличный звук). Да, это он пернул. Да не горячись ты, согласен, ты большой друг начальника полиции в Устике и Вентотене… Только не надо сердиться! Ну вот, молодец, мы еще поговорим с тобой об этом с глазу на глаз. Хорошо, хорошо, так что тебе нужно от Бертоццо, какие документы? Диктуй, я запишу. Копия решения о закрытии и сдаче в архив дела о смерти анархиста… Ладно, он пришлет тебе… И еще копии протоколов допросов… Да, да, они все здесь, в архиве… Думаю, вы хорошо подготовитесь — ты и этот твой бывший начальник с острова. Если судья, который вот-вот должен приехать, большая сволочь, как говорят… Как где говорят? В Риме. Я ведь оттуда приехал, разве не так? А что они готовят эту ревизию, так это всем давно известно. Конечно, знаком с судьей! Малипьеро его зовут. Никогда не слышал? Ну, так еще услышишь! Он десять лет провел в ссылке… Впрочем, можешь спросить у своего шефа-надсмотрщика этих зеков, что убирают купальни… Хотя нет, лучше не спрашивай, а то его еще кондрашка хватит, тогда уж не развлечешься тут… Ха-ха! О, да как же ты обидчив, мой дорогой визави с четвертого этажа… Уж и пошутить нельзя в этой тоскливой полиции! Ладно, договорились, пришлем все сразу. Приветствую тебя… Подожди, подожди! Ха-ха, тут Бартоццо говорит одну очень забавную вещь… Не рассердишься, тогда скажу… Не рассердишься? Ну ладно, скажу, он говорит, что… ха-ха… что после визита судья-ревизор отправит тебя на юг, скорее всего в Вибо — Валентина, в Калабрию…Там квестура ютится в одноэтажном здании, а комиссар сидит в полуподвале… Ха-ха! Понял, к чему он клонит — в полуподвале…Ха-ха! Ха-ха! Доволен? Не доволен? Ну, ладно, в другой раз… (Притворяется, будто слушает то, что говорят в трубке). Ладно… Сейчас передам ему. Послушай, Бертоццо, этот комиссар, которого скоро отправят в Калабрию, говорит, что как только встретит нас, набьет нам морду! Принято — передано! (Издает неприличный звук). Обеими сторонами. Разговор окончен. (Кладет трубку и сразу же принимается торопливо искать нужные материалы). «За. работу, синьор судья, время поджимает!» Ха-ха! Такой представляется случай показать самому себе и всему миру, как широко я образован, и сколь достоин войти в клан «высочайших», непогрешимых и святых… Куда же она запропастилась? Боже, как я волнуюсь! Как будто предстоит экзамен, нет, больше, чем экзамен — защита высочайшего звания! Сумею убедить всех, будто я и есть тот настоящий судья — ревизор… не догадаются кто я на самом деле, значит, займу кафедру. Но если ошибусь, — беда! Итак, прежде всего попробуем подобрать походку… (Слегка прихрамывает). Нет, это не годится. Так ходят судейские секретари. Тут нужна походка ревматика, но с достоинством! Вот так, немного вытянув шею… как цирковая лошадь на пенсии… (Пробует, но отвергает). Нет, пожалуй, лучше походка «скользящая», слегка дергающаяся при каждом шаге. (Пробует). Неплохо! А может, «ватные ноги»? (Пробует). Наверное, лучше всего легкая, подпрыгивающая. (Пробует, делая легкие, быстрые короткие шажки с каблука на носок). Черт возьми, а очки… Нет, никаких очков! Правый глаз прикрыт… Вот так, читать сквозь зубы, подчеркивая отдельные слова… Слегка покашливать — кхе, кхе… Нет, не надо никакого кашля… Какой-нибудь тик? Ладно, решим на месте. Разговаривать льстиво, гнусаво? Добродушно, с внезапными всплесками эмоций: «Нет, дорогой начальник полиции, вы должны прекратить это! Вы уже не начальник фашистской тюрьмы… Не забывайте об этом!» Нет, лучше совсем другой тип — холодный, сдержанный, безапелляционный тон, бесцветный голос, взгляд немного печальный, как у близорукого… носит очки, но смотрит только через одно стекло — вот так! (Пробует и в то же время листает бумаги). Смотри-ка! Вот же эти документы, какие я искал! Ну ладно, успокойся… Что это еще за вольности? Марш немедленно в образ! (Повелительным тоном). Все собрались? Итак, посмотрим постановление миланского суда о сдаче дела в архив… А, тут еще и запрос об анархистах из римской группировки, возглавляемой танцором… Хорошо! (Сует все бумаги в папку, но прежде убеждается, что она пуста — переворачивает ее и трясет). Минутку, вдруг тут затерялось какое-нибудь стеклышко… С этими судейскими папками все может быть, никогда не знаешь… Всегда лучше все проверить… (Сумасшедший снимает с вешалки и надевает темное пальто, затем черную шляпу. В этот момент входит Первый комиссар, поначалу не узнает его в таком виде и на мгновение теряется).