Несчастный случай по расписанию

– Я их все время не ношу, – стал выкручиваться Чистяков. – Они же помнишь, какие беленькие и пушистенькие? Если их все время носить, то они быстро пачкаются.

– Ты их оставил постирать? – понял по-своему ситуацию Вадик.

– Ага, – обрадовался Чистяков. – Они сейчас сушатся на балконе на солнышке.

– Балкон – это, что ли, вешалка? – спросил Вадик.

До Чистякова дошло, что в квартире мальчика нет балкона, а есть лоджия. Он, наверное, и не знает, что называют балконом.

– Ну, да, – решил Чистяков уйти от объяснений. – А как тебя здесь кормят? Вкусно?

– Вкусно, – ответил мальчик. – Кашу и суп. И кисель.

В палате Вадика Чистяков просидел почти час. За это время они перебрали и обсудили все комиксы, сложили два паззла и съели по одному яблоку и апельсину. На этом настоял Вадик. Чистяков специально не стал расспрашивать мальчика про его семью и про то, что заставило вылезти в тот злополучный день на карниз за окном. Врач прописал положительные эмоции, значит, ими и нужно потчевать ребенка.

Вадик так освоился с дядей, что вскоре уже начал смеяться в голос, а когда Чистяков заявил, что ему пора уходить, чтобы отправиться на помощь другим мальчикам и девочкам, то отнесся к этому известию очень серьезно.

– Они тоже в больнице лежат? – понимающе спросил он.

– В больнице, – согласился Чистяков, и тут до него дошло, что мальчик ни разу не спросил, как дядю зовут.

Вадик обращался к нему «дядя» и на «ты». Этого ему было достаточно, или он считал, что так и надо. Может, просто в силу своего возраста не понимал, что у человека обязательно должно быть имя? Вообще-то, уже должен был понимать. Проявление странностей? Недостаток общения с посторонними людьми, тем более взрослыми людьми? Вот это уже больше похоже на истину, подумал Игорь. Наверное, они ни к кому не ходили, и к ним никто не ходил. Нелюдимая семья. «Хотя что я их сразу обвиняю? – поймал себя на мысли Чистяков. – Я же не знаю, как давно умер ее муж и отец Вадика. Может, не так уж и давно. Может, она его очень любила, сильно переживает смерть, отсюда и затворничество? Может же быть желание никого и ничего не видеть? Может. А мы тут раздули целую историю, что она мальчика недолюбливает, что странная семейка… Что мы вообще про эту семью знаем? Может, Вадим больше всех там страдает из-за смерти отца? Психиатрия – дело темное, как сказал Александр Михайлович. А человеческие души – и вовсе потемки».

Дежурная сестра сказала, что Синицкая уже уехала и просила ее не ждать. Чистяков поблагодарил, подмигнул, оценив фигуру и тесноту халатика медсестры. Спать все же хотелось ужасно. Теперь добраться бы быстрее до дома и завалиться на кровать! После общения с Вадиком настроение у Чистякова было приподнятым. Во-первых, приятно, когда тебя хотят видеть, пусть и такие клопы, как этот мальчишка; хорошо, когда ты нужен. А во-вторых, может, Ольга и права? Может, в самом деле Чистякову в жизни не хватает общения с детьми? Жениться, нарожать своих и возиться с ними целыми днями. «Извините, – сказал Игорь сам себе, – а жена? Дети – это хорошо, а вот жена в виде приложения? Нет уж, тут надо подходить в комплексе. Будет любимая жена, значит, и детишек народим. Исходное – все-таки она, а дети – следствие. Еще бы определиться, какой она должна быть, эта жена…»

Проснулся Чистяков часов в пять вечера. Ощущения, что он выспался и отдохнул, не было. В голове давило, во всем теле была какая-то квелость. Некоторое время Игорь пребывал в полусонном состоянии, когда осознаешь, что уже проснулся, но тело еще не слушается, а мысли пока еще витают где-то далеко, смешивая сон с проступающей неясными пятнами явью. Непонятное раздражение смешивалось непонятным образом с воспоминаниями вчерашнего, чего-то приятного и теплого. От этих неясных ощущений Игорю захотелось назло расслабленному телу вскочить, размяться, встать под холодную воду в душе.

Чистяков открыл глаза и понял, что с холодным душем погорячился. Вот отчего он чувствовал себя неуютно – за окном шел дождь. Игорь давно заметил, что, просыпаясь под дождь, он чувствовал себя отвратительно. Валяться в кровати утром в дождливую погоду было скорее мучительно, чем сладко. То ли дело – просыпаться, когда солнце лупит в окно и наполняет энергией комнату и тебя самого. Очень Чистяков любил солнце и терпеть не мог пасмурности. И на улице, и в людях.

«Поеду к Борьке, – твердо решил Чистяков и откинул одеяло. – Ольга, наверное, уже у него, расскажет, что она узнала у врача про Вадика. У Борьки всегда есть хороший кофе. Попьем, устроим гимнастику для ума. Ольга будет исходить скепсисом, Борька – глубокомысленно молчать, а я, как всегда, блистать оригинальностью суждений и выискивать нетривиальные подходы к делу?» Чистяков уже готовился дурачиться и развлекаться. Настроение улучшалось.