Несчастный случай. Старые грехи

За прошедшие пару дней Лариса слегка осунулась, ведь теперь можно было не готовить, ожидая Калганова с работы, но этот факт ее скорее радовал, чем огорчал. Ямки под скулами казались ей признаком некоего аристократизма и выгодно подчеркивали большие глаза. Волосы, перекрашенные в естественный русый, придавали ей вид серьезной женщины. На Западе блондинок воспринимают иронично, а ей нужно было выглядеть солидно, даже если новый цвет ее немного старил.

В брючном костюме и туфлях на низком каблуке она двигалась иначе, чем на привычных каблуках, и Заплава не сразу ее узнал. Сверившись с адресом и понаблюдав за журналисткой еще некоторое время, майор наконец вынырнул ей наперерез и перехватил уже у самой машины.

— Лариса Александровна! Это я вам звонил. Моя фамилия Заплава.

Лариса смерила его взглядом и хмыкнула, мол, именно таким я вас и представляла. А вслух сухо отрезала:

— Я по телефону сказала, что меня не интересует ваше предложение.

— Но, если я объясню подробно и лично, вы поменяете мнение.

— Вряд ли. — Лариса усмехнулась. — Мы с Володей Калгановым были близки. А я не так воспитана, чтобы гадить близким людям. Даже если мы расстались.

— Тогда вас пригласят повесткой и обяжут помогать следствию. — Заплава развел руками, играя роль доброго и заботливого дядюшки.

Лариса глянула на окна своего старого дома, на скамейку перед парадным, затем перевела взгляд на выезд со двора, за которым денно и нощно гудел проспект, и улыбнулась.

Заплава удивился, в ней не было ни капли страха перед представителем серых шинелей, который был свойственен всем людям из постсоветского пространства. И хотя Лариса была еще молода, работа в масс-медиа научила ее быть обходительной с такими, как Заплава. Сейчас же она демонстрировала полную внутреннюю свободу и вкупе с переменами во внешнем облике Заплаву это насторожило. Что он упустил из виду? Что не так?

Молча обойдя майора и пикнув сигнализацией, Лариса открыла дверцу машины. Заплава тут же ухватился за дверцу, не давая ей сесть:

— Никуда меня не вызовут. Меня уже пригласили. В Лондон. — Лариса выразительно посмотрела на его руку и подняла глаза.

Эта информация оказалась для Заплавы полной неожиданностью, и он нехотя отступил.

— Почему именно в Лондон?

Лариса видела, как майор на глазах теряет лицо. Ведь по долгу службы он обязан был быть в курсе. Ей даже стало его немного жаль, как профессионал, она понимала его чувства и поэтому решила обрисовать всю картину, к тому же это давало ей возможность еще раз потешить свое самолюбие.

— Там открывают редакцию, которая будет освещать события в Украине для британцев. А у меня хороший английский. Самолет завтра. Так что ищите других союзников против Калганова.

Лариса села на водительское сиденье и захлопнула дверцу. Заплава так и остался стоять перед машиной. И только когда раздался резкий гудок сигнала, майор резво отскочил в сторону.

Лариса включила радио. Лаундж-музыка соответствовала ее внутреннему настрою. Медленный саксофон и шум моря. То, что нужно! Агрессивные ритмы города за окном мешали радостному предвкушению новой жизни, поэтому она сделала звук погромче. Лариса ехала плавно в третьем ряду и представляла, как совсем скоро она воочию увидит галереи современного искусства, музеи с мировой бесценной живописью, дизайнерские витрины от модных домов на Пикадилли, соревнующиеся между собой тематическим дизайном, Букенгемский дворец с его традиционным караулом. И конечно, Бэйкер-стрит.

Вдруг в памяти всплыла картинка — плакат на стене Вохиной спальни, где Шерлок Холмс в исполнении Бенедикта Камбербэтча стоит у желтого смайлика на стене. Лариса улыбнулась. «Милый мой Рыжик!»

Свернув на ближайшую улочку, она остановила машину и достала телефон. В контактах номер Вохи все еще числился в избранных.

— Алло! Калганов? Не клади трубку. Нужно встретиться. Срочно!

30

На стихийном рыночке, возле выхода из метро «Левобережная», как обычно в эту пору дня, велась оживленная торговля.

За рядом официальных и вполне цивильных ларьков вырастали ряды стихийные из теток с беляшами и семечками, похожими друг на друга так, будто фракталы из компьютерных игр: фигурами, платками, чунями с меховой опушкой и сумками-кравчучками на колесиках.

Следом за тетками возвышались чернобровые парни неопределенной национальности и возраста с неизменными горками приправ, орешков и кураги. Но в это воскресное утро, хотя до Вербного воскресенья оставалась еще целая неделя, торговали еще и «залетные», в которых легко угадывались местные алкаши — ветками пушистых сизых «котиков».

Эх, весна! Люди брали веточки вербы, повинуясь минутной прихоти, и прижимали их к лицу в предчувствии скорого тепла. И тепло вдруг разливалось внутри сердец так, что хотелось смеяться и шлепать по лужам, как в детстве.

— Алло! Привет! Да, сто лет. Это точно. Я просто хочу тебе сказать… Я люблю тебя!

Боб услышал краем уха чей-то телефонный разговор и в который раз удивился. Люди все еще не растеряли способности любить и говорить друг другу об этом не только в дешевых сериалах.