Несчастный случай. Старые грехи

Воха отметил, что она все еще говорит о брате в настоящем времени. Значит, еще не смирилась. Ей еще больно. Сам не понимая, что это вдруг на него нашло, он резко затормозил и повернулся к Тамаре. С силой отнял ее руки от заплаканного лица и поцеловал прямо в губы.

— Маленькая моя, бедная девочка! Я им всем покажу! Я им дам! Никто не посмеет тебя обидеть!

Воха гладил ее по лицу, целуя дорожки от слез. Тамара замерла. Затем повисла на груди Калганова и ответила на поцелуй. Слезы продолжали литься, но именно эти слова Вохи, эти его поцелуи сейчас ей так были нужны. Конечно, Воха мог дать ей пощечину (именно так выводят близких из состояния шока), но он почувствовал, что она нуждается в любви. Пусть он это сделал вместо Боба, от которого Тома все еще тщетно чего-то подобного ждала, и даже вместо Виктора, которому было вообще несвойственно спонтанное проявление чувств, ему было все равно. Тамара — его близкий друг, но еще и женщина, в которой сейчас именно маленькая испуганная девочка звала на помощь. И сам Воха, и Тома, оба знали, что были чисты в своем порыве. Что при других обстоятельствах никогда бы не перешли за черту. Да и сейчас, осознав через мгновение, что произошло, они отпрянули друг от друга в недоумении, решив забыть, стереть случившееся из памяти навсегда.

Машина подъехала к дому Тамары. Темнело рано, март был скуп на солнце, и световой день оставался таким же коротким, как и в феврале. В нескольких окнах уже горел свет. Воха мягко притормозил, погладил напряженную Тому по плечу и все же спросил:

— Проводить?

Она выбралась из машины.

— Спасибо! Не заблужусь.

Они оба усмехнулись, шутка была вполне в духе Калганова. За это они и любили друг друга столько лет: за возможность быть собой, не рисоваться, не стараться казаться лучше.

— Приму ванну, выпью мелатонин и лягу пораньше. Еще раз спасибо, Вова. Пока.

Тамара наклонилась к окошку и дружески чмокнула Воху в нос:

— Забудь, что я говорила в машине.

— Уже.

Кризис миновал. Черная трясина депрессии, из которой она чудом выбралась после гибели Макса, не затянет ее обратно. На этот раз она справится. Уже справилась. За это она будет всегда благодарна Калганову, ее верному рыцарю, ее Рыжику, даже если жизнь разведет их по разным берегам.

31

Тамара вышла из лифта, на ходу доставая ключи от квартиры, и открыла входную дверь. Привычным жестом включила свет в прихожей. Закрылась изнутри и сняла влажное пальто. Присев на пуфик, сняла сапоги. Пошевелила пальцами, разминая затекшие за день ноги. Не глядя потянулась за тапками, но вместо своих случайно нащупала тапки Боба. Подержала их в руках, повертела, рассматривая практически новую подошву, и в который раз мысленно упрекнула Шульгу за нежелание за нее бороться. «Странно Боря вел себя на кладбище! О чем-то говорил с Виком. С Чайковской. Вроде бы и был рядом со всеми, но существовал параллельно, как будто вел свою игру! Хотя слово «игра» совершенно не подходило ни к происходящему, ни к фигуре Бори». Тамара сама себе удивилась: что за странные сравнения порой приходят ей в голову. Боб еще больше похудел за то время, пока они не виделись. Даже очки теперь казались ему большими. Тамара прекрасно знала, что грызло его изнутри, но по-прежнему не хотела верить.

Она так и направилась в комнату, босиком, с большими мужскими тапками в руках. Словно они гарантировали в темноте защиту и обещали присутствие хозяина рядом.

Войдя, потянула носом: едва уловимый непривычный запах донесся откуда-то справа. Нащупала выключатель и включила свет…

— Аааа, — Тамара закричала от неожиданности. Ноги стали ватными, страх парализовал все тело. Перед ней стояла Жанна, «дама в черном», как они успели окрестить ее, когда пару раз видели ее рядом с Тимуром. И безумный взгляд ее широко распахнутых глаз не предвещал ничего хорошего.

Часть вторая

1

Тамара зажмурилась. Ей вдруг показалось, что все это сон, один из тех кошмаров, которые преследовали ее несколько лет после гибели Макса — черная птица с раздвоенным языком гналась за ней из ночи в ночь по длинному тоннелю, загоняя все дальше и дальше в глубь пустоты. А что, если происходящее всего лишь продолжение того ужаса, когда пытаешься бежать, но не сдвигаешься с места, кричишь, но не можешь издать ни звука. А если резко открыть глаза? Проснуться? Кошмар исчезнет?

Жанна приближалась. Тамаре казалось, что она движется медленно и плавно, как при замедленной киносъемке. От этого становилось еще страшней. Нет, это был не сон. Чужое горячее дыхание ощущалось кожей рук, которыми она закрыла лицо. Первая шоковая реакция, вгоняющая в ступор, миновала.

Тамара попятилась к запертой двери и поняла, что нужно звать на помощь:

— Помогите! Воха! — Но из горла вырвались какие-то хриплые звуки, мало похожие на членораздельные слова. Но Жанна услышала в этом отчаянном хрипе имя погибшего мужа Тамары. И усмехнулась.

— Правильно! Зови-зови! Но мертвые нас не слышат!

Оказывается, Тамара звала на помощь именно Макса, а думала, что Воху.