Несчастный случай. Старые грехи

— Да кто угодно. Дарю идею — молодых волков ищи. У них ни к кому уважения нету. Сейчас беспредел. И стволов, каких хочешь, на руках полно.

— Точнее не подскажешь?

— Я тебе ничего подсказывать не буду. Губа, проводи.

Вальтер повернулся к Вохе спиной и снова взялся за кий. Калганов пожал плечами и молча пошел к двери, которую с шутовским поклоном перед ним распахнул Губа. Но на пороге он все-таки оглянулся:

— Как хочешь. Только в кармане убитого визитку нашли. Твоего заведения. Подумай!

— Даже если и так. Визитки для всех. Возьми на баре, и у тебя в кармане будут. Иди с миром, Калганов.

Воха салютнул и вышел. Губа двинулся было за ним, но на пороге задержался, глянул на шефа. На лице Вальтера отразилась тревога. И Губа ее разделял.

23

Хорунжий провел пальцем по полированной крышке стола, на которой, бог весть откуда, появилась глубокая царапина. В приметы он не верил, но настроение испортилось.

— Ну, Носов, давай рассказывай, не тяни. Вижу — глаза горят. — Хорунжий глянул в сторону Носова. Тот ерзал на стуле и бросал косяки в сторону Калганова.

Воха сидел, как обычно, справа, с кислым выражением на лице, стараясь не замечать, как Носова распирает от гордости.

Лева прокашлялся и подтолкнул отчет баллистиков в сторону Хорунжего. Раньше такой вольности он себе не позволял. Значит, и вправду отчет содержал нечто такое, что давало повод для такого поведения.

— Пальчики на визитке из кармана убитого Князя. Пробили по базе. Совпадение с пальцами Вальтера полное.

Хорунжий крякнул, взял отчет и пробежал по нему глазами.

Воха воспользовался возникшей паузой:

— Это еще ничего не значит. Визитки лежат на видном месте. Кто угодно мог взять. Пальцы хозяина заведения на визитке. Странно, если бы их там не было.

Сказал и нахмурился, ведь он только что говорил словами самого Вальтера. Перемена на лице Вохи не укрылась от Носова.

— За Вальтера вписываешься, Калганов? Как тогда? — Носов перевел взгляд на Хорунжего, мол, это уже ни в какие рамки. Но шеф по-прежнему рассматривал царапину на крышке стола. Отчет он уже отложил. «Снова погрузился в воспоминания о погибшем напарнике?»

Воха переключился на Носова.

— Я вписываюсь, как ты говоришь, за закон! — Он сжал кулаки и начал медленно вставать со своего стула. — За языком следи, Носыч!

Хорунжий очнулся и стукнул ладонью по столу:

— Хватит собачиться! Докладывай дальше, Носов!

— Орудие убийства — пистолет марки «вальтер». Баллистики дали заключение. Еще одна визитка нашего старого знакомого. — Носов с вызовом глянул на Воху.

— Не одна на свете рыжая корова. А Вальтер не дурак, чтобы оставлять такие визитки. Это даже не улика, Носыч. Очень даже косвенная улика. Притянуто за уши. — Воха снова упал на стул и демонстративно отвернулся.

Носов резко поднял руку, он еще не закончил:

— Погоди, тут еще кое-что. У Вальтера есть пассия. Некая светская львица по имени Анна. Так вот — раньше ее опекал Князь. И говорят, мужики из-за бабы этой в свое время крепко поцапались.

На этот раз Воха комментировать не стал, только фыркнул. Не представлял он Вальтера в роли Дон Жуана, хоть убей, не представлял. Хотя, то, что он про это ничего не знал, его задело. Данила Мамедов был другом его друга, кому как ни ему быть в курсе амурных дел бывшего авторитета, если они, конечно, не слухи. А даже если и слухи, все равно информация к размышлению. И проверить ее должен был он, а не Лева.

Зато Хорунжий заметно оживился:

— О! А ларчик просто открывался. Мы тут гадаем, а они из-за бабы стреляются. Престарелые романтики, мать их так! Дожимай, Лева! А ты, Калганов, хватку теряешь.

Воха пожал плечами в ответ.

— Ну, ну…

За годы знакомства с Вальтером он уже успел убедиться, что с ним ничего и никогда не бывает просто.

А вот подстегивать его прилюдно якобы потерянной хваткой — тактика такая себе. На слабо он не ведется! «Пора бы тебе, Петрович, это усвоить!»

24

Долгие гудки. Абонент недоступен. Все еще прижимая плечом телефон к уху, Тамара смотрела в окно на вечерний Киев. Она полюбила этот город, но не сразу. После веселой и бесшабашной Одессы он показался ей несколько холодным и старомодным. Но за годы учебы в университете она привыкла к новому ритму жизни, изучила подводные течения столичной волокиты, обзавелась друзьями и привычками и полюбила уже взрослой осознанной любовью. Одесса осталась в ее светлом детстве, омраченном только ревностью к Тимуру. А Киев? Киев стал ее судьбой. Здесь она встретила свою первую любовь, Бориса. А потом вышла замуж за Макса, совместная жизнь с которым стала самой счастливой порой ее жизни. Да, время летит… Тамара повела плечами, словно ей стало прохладно. Она отошла от окна и вернулась за рабочий стол. Предстояло внести в типовые договора пару поправок, но она откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Воспоминания не отпускали.

С интровертом Шульгой ей и тогда было сложно. Как каждой женщине, ей хотелось, чтобы он как можно чаще признавался ей в любви, восхищался ее красотой. А он? Только молча любовался ею.