Несгибаемый

Алекс ещё долго рассказывал мне об анатомии человека и о различных способах её улучшения. Он нашёл благодарного слушателя в моём обличии и всячески пользовался этим.

— Мы успешно запустили в цепочку ДНК новый ген, и уже через десять лет тысячи человек с успехом подключались к любым дата-центрам с использованием искусственного интеллекта.

— Я так понимаю, всё это было до коллапса? – решил уточнить данный вопрос.

— Именно так. В нашем мире мы назвали это событие «Сингулярностью». Но в других шести мирах цивилизация начала новый отсчет времени. Например, в привычном тебе Лэвир-орбис назвали «Великим Сдвигом», а Нэвир-орбис «Великим Разломом».

— Значит, это благодаря тебе я слышу голоса системы в своей голове! – спросил я программу, уже понимая, что он мне ответит.

Алекс немного смутился:

— Да, ты один из ста младенцев, созданных моими руками. Когда проводились первые эксперименты с файлом, ты был единственный, кто отключил передачу кода и заблокировал любые попытки подключения к твоему мозгу.

— Как уничтожить файл? – спросил я.

— Бэливер, не нужно его уничтожать! – всполошился Алекс. – Его нужно доработать, и тогда человек получит больше возможностей в будущем. У тебя в голове сохранился первичный код. Если его улучшить, то…

Я встал с кресла, с интересом рассматривая все иллюстрации, что показывал мне Алекс:

— Отчего ты умер? – поинтересовался я.

— День, когда я положил тебя в капсулу, был последним в моей жизни, – ответил он.

Я так и предполагал. Ещё целый ворох вопросов крутился у меня в голове, но был единственный, который интересовал больше всех. Файл нужно уничтожить, и Алекс должен был знать, как это сделать. Однако нужно его к этому подвести.

— И всё же ты сказал, что твоя энграмма была снята примерно в сорок три года. Верно?

Голограмма согласна кивнула, намереваясь что-то сказать, но я опередил его:

— То есть свою смерть ты уже не помнишь?

— Нет, но это не важно…

Я резко повернулся лицом к голограмме. Если бы была возможность, я бы схватил его за рубашку и как следует встряхнул в надежде вправить учёному мозги. Так как несмотря на его человеческое поведение, его разум, сплетённый с системой, перестал мыслить по-людски.

— Алекс, это очень важно! Скажи, как ты думаешь, почему ты меня спас?

Программа, ни капли не сомневаясь, заученно проговорила:

— Человеку не должен быть причинён вред.

««Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред», – это первый закон робототехники, который позже стал основным для искусственного интеллекта», – тут же снова вспомнились мне слова Артона.

Этой фразы мне хватило, чтобы дальше понять, кто передо мной. Поведение Алекса действительно снизило мою бдительность. Но теперь я точно видел перед собой одну из разновидностей искусственного интеллекта.

Возможно, если бы я вырос в более технологичном мире, то тогда идея Алекса могла бы меня увлечь. Однако я уже понимал, что дальнейший разговор будет не продуктивен. Нужно как минимум всё обдумать.

— Бэливер, что ты собираешься делать? – спросила меня голограмма, глядя как я устало потираю глаза.

Если честно, я не хотел отвечать на этот вопрос прямо сейчас. Я очень устал, и, несмотря на две выпитые кружки кофе, меня постепенно начинало клонить в сон:

— Я намерен лечь спать, – ответил я Алексу, направляясь к единственному креслу в помещении.

К моему изумлению, кресло трансформировалось в вполне удобную кушетку, а яркий свет рассеялся в приятный полумрак. Все изображения на экране сменились на звёздное небо, и даже воздух в помещении поменялся на свежий, наполненный кислородом.

— Приятных снов! – пожелала мне голограмма и тут же исчезла, оставляя одного со своими мыслями.

Я лег на кушетку, задумчиво разглядывая созвездия на потолке. После разговора с Алексом мне многое стало понятно о мирах, в которых мне суждено было побывать. Хотя ещё многое оставалось загадкой. Например, мне пришла мысль, что это Алекс делает рассылку файлов. Однако, судя по данным отца Эварда, источник находился именно в разломе. Непонятно. Может там стоит антенна или что-то наподобие ретранслятора? Ясно одно: мой путь в разлом остаётся приоритетным.

Следующий вопрос, интересовавший меня, был про рыжеволосую девушку, что появилась в храме Милосердия три года назад. Возможно, Алекс знает на него ответ. Наверное, нужно составить список первостепенных вопросов, которые надо будет завтра задать Алексу. Гримби переместился из-под кресла мне в ноги, и я, почесывая лохматого друга, постепенно задремал.

Всем моим планам не суждено было сбыться, так как утром мы вскочили от аварийной тревоги. Боевая стойка и выставленный вперед меч были наготове, но, проанализировав обстановку в помещении, я так и не обнаружил опасности. Вокруг никого не было. Даже кухонный островок исчез, а на его месте блестел отполированный до блеска гладкий пол.

— Алекс! – проорал я в пустоту, однако ответом мне была тишина.