Несгибаемый

На следующий день, как и условились, Митя «нашел» самородок. Хм. Вернее, два. Первый же лоток явил миру шарик неправильной формы весом граммов сорок. Ну и паренек добавил к нему свою вчерашнюю находку, уж больно она ему руки жгла.

– Везучий ты, Митрий, – принимая находку, с улыбкой заметил Кузьма Андреевич.

– И честный, спасу нет. К рукам ничего не прилипает, – с явной ехидцей прокомментировал Ефим, который сегодня работал на колоде.

– Ефим, ты бы за словесами следил, – покачав головой, сказал подошедший Петр. – Чего к парню цепляешься?

– А кто цепляется? Что я такого сказал? Честный, говорю, малец.

– Важно не то, что ты сказал, а то, как ты это сказал. Разницу улавливаешь?

– Ну хватит вам, петухи. Расхорохорились тут. Давайте каждый к своему делу.

– Дядь Кузьма, а можно я вот этот самородок, что поменьше, себе на память оставлю.

– А чего же не тот, что побольше? – вновь не удержался от ехидного замечания Ефим.

Хрясь. Клац. Шмяк. Петр, потирая кулак и склонив голову набок, смотрел на валяющегося на песке Ефима. Смотрел вроде как и равнодушно, но отчего-то любой понял бы, что взгляд этот не предвещает ничего хорошего. Так смотрят на пустое место. И всем сразу стало ясно, что Ефим в шаге если не от своей погибели, то от членовредительства точно.

– Андреич, мы сюда пришли учиться, а не выслушивать, как всякая тля беспричинно нас поносит.

– Ефим, ты как?

И дураку понятно, чью сторону займет старший артели. Ефим плохой, хороший, но с Андреевичем уже не первый год. А этих он только пару месяцев как узнал.

– Н-нормально, – помяв челюсть, ответил Ефим.

– Значит, так, Петр, чтобы это было в первый и в последний раз. Золото – это дело такое, что распрей не терпит, – строго глядя в глаза, припечатал Кузьма.

– Согласен. Но и у святых есть свой предел терпения. А я не святой. Так что ты не мне это говори, а Ефиму. Ему его жадность взор застит и разум мутит. Меж нами был уговор, и мы с Митей его пока ничем не нарушили, чтобы получать подобное.

– Ладно. С этим закончили. А действительно, Митя, чего это ты хочешь оставить самородок поменьше?

– Так, дядь Кузьма, я его первым заметил. Первый он, понимаешь, дядь Кузьма?

– Ясно. На удачу, стало быть. Ну, у старателей каких только примет не бывает. Добро. Пока при себе оставь, Ефим – тот «против», я «за». Остается узнать, как думают Егор и Илья, а тогда уж и решим.

Решение приняли буквально через десяток минут. Стоило Егору пробежаться с тачкой в штольню и обратно. Первый Митин трофей, к радости паренька, остался при нем.

Жизнь на вольном прииске шла своим чередом. Народ не зацикливался на одной промывке породы. Хаживали друг к другу в гости, общались, пересказывали новости и слухи. И бахвалились. А то как же без этого. Правда, поминалось что угодно: победы на любовном фронте, истории про бегство от молодки в одних подштанниках, случаи на охоте, рыбалке или на фронте – только не добыча золота.

Мите ходить по гостям Петр запретил категорически. Как, впрочем, и себе. Во избежание, так сказать. Кто их знает, какие у них тут приметы и причуды. Взбредет кому-то в голову, что его сглазили, иди потом успокаивай идиота. Отчего-то в мнительности данной публики Петр ничуть не сомневался. Хотя бы потому, что знал, каковыми являлись игроманы. А что? И те, и эти все больше на фарт надеются.

Причем старатели ввиду тяжкого труда верят во все эти приметы в еще большей степени. Оно ведь и с единственного лотка можно поднять сразу пару золотников[14] или самородок. А можно перемыть целую тачку песка и получить только одну невесомую чешуйку.

Уже через неделю Петр понял, что управляется с лотком просто играючи, научившись его чувствовать и не делая лишних движений. А потому и золотой шлихт не терял. Теперь их ежедневный улов составлял граммов двадцать на двоих. Случались и редкие самородки. Вообще-то все одно мало. Во всяком случае, на фоне остальных. Но с другой стороны, и моют Петр с Митей бросовый песочек.

Наконец Пастухов решил, что настала пора научиться работать с колодой. Вот только черпать воду ведрами ему не улыбалось. Поэтому он предложил увеличить протяженность колоды, а воду подавать с помощью помпы. Предложение приняли на ура, колоду нарастили буквально за пару часов.

Промывать породу стало настолько проще, что все четверо старателей едва успевали загружать колоду породой. Пришлось сколотить еще пару тачек, благо у Петра нашлись нужные для этого колеса с осями и запас гвоздей. Знал, куда направляется, да и свои планы в голове держал.

Ефим, как обычно, не удержался от язвительного замечания, хотя и не переступал грань. А то как же, размеренной работе, к которой он успел попривыкнуть, пришел конец. Теперь приходилось успевать поворачиваться. Он даже предложил было, чтобы Петр и Митя также брались за тачки. Но Петр только посмеялся над такой постановкой вопроса и предложил Ефиму для начала научиться обращаться с машинами. Они требуют куда больших знаний и навыков, чем обращение с лотком и колодой. Так что оставить технику не на кого, а потому и с тачками бегать не им.