Нешкольный дневник

— Под «другими частями тела» ты, наверно, имела в виду кошелек, — мрачно сказал я. — Ладно. Мне нужны три ваши девчонки. До утра. На выезд, но без сутера.

Я сказал ей о заказе капитана Заварова и майора Каргина. Навскидку. Для пробы. Реакцию я предугадал вполне точно: она разочарованно присвистнула:

— Ну ты загнул, мужик! Да ты че! Это ж, дорогой, попадос может такой прорисоваться…

— Ничего, все нормально, — перебил я. — Это у меня такое чувство юмора скверное. На самом деле, мне как выйдет. Тебя, значит, Алла зовут? У меня была одна знакомая Алла — из Саратова.

— И у меня была.

Я посмотрел на нее. В чудо не верилось. Я спросил:

— Она такая высокая? Лет тридцати с небольшим, с…

— Нет, не высокая, и не тридцати. Соплячка еще. Моего возраста, восемнадцать ей было. Убили ее на прошлой неделе. Кавказцы залетные.

Я потянулся на заднее сиденье. Захотелось выпить. Я вытащил упомянутую капитаном канистру самогона и плеснул себе — будь что будет, но что-то уж больно разыгралось!.. В окошко глянул усатый сутер, сказал назойливо, противной скороговоркой катая слова:

— Будем девочку брать, мужчина? Девочка первый сорт.

Это суку даже не пробило, что я в камуфляже и на армейском «уазике». Я отвернулся от него и, не глядя, отсчитал деньги — больше половины выданного мне «воинского минимума» — и сунул сутенеру. Я сделал это машинально, так мне хотелось, чтобы он свалил. Он что-то вякнул, типа «вернусь через часок», и провалился.

— Ну как тебе делать-то? — спросила она.

— Погоди. Выпьешь?

— А наливай! С хорошим человеком чего ж не выпить. Ты еще, я смотрю, молодой совсем, а уже битый.

— С чего взяла?

— А чувствую. Я вообще чувствительная корова.

— Что ж так грубо о себе? Мы, кстати, можно сказать, коллеги.

Я выпил еще самогона, а потом отчего-то стал рассказывать о себе. Я прекрасно понимал, что делаю кошмарную глупость., что время идет, что никакого секса еще и не начиналось, и что эта Алла, несмотря на ее юное, хоть и помятое, симпа тичное личико, все равно по истечении срока уйдет. Я прекрас но это знал, у меня был опыт, я мог просчитать ситуацию и с точки зрения этой тверской Аллы, и ее усатого сутенера. Смешно. Но, наверно, армия заставила меня относиться к людям за бетонной стеной нашей части теплее и — сентиментальнее, что ли.

Алла опьянела. Она понесла чушь. Сказала, что у нее хоть и не было матери-проститутки, как у меня, но, по крайней мере, был злобный отчим-скотник, от которого несло дерьмом и сивухой. Алла приобняла меня за шею. Не знаю, но я — после стольких месяцев воздержания — не испытывал дикого возбуждения. Мне просто было приятно. Мне, наверно, было бы менее приятно, если бы она залезла ко мне в ширинку и начала сосать член. Ей, кажется, точно нравился этот бессмысленный разговор, совершенно ни к чему начавшийся и черт знает чем намыливавшийся закончиться. Тут, конечно, вписалась и моя «модельная внешность», как выражалась Олеся.

Время, за которое платят, имеет обыкновение истекать очень быстро. Время продажнее любой девки. Я-то хорошо знал. Потому на четвертой стопке я сказал:

— Вот что, Алла. У меня есть для тебя калым. Внакладе не останешься, я обещаю. Заработаешь, и этому уроду-сутеру с конторой не надо будет отстегивать. У нас есть еще примерно десять минут. У тебя есть здесь, на аллейке, хорошая подруга?

— Подруг не бывает, — помрачнела она.

— Ну… допустим. А, скажем…

— Я могу Карину взять. Она девчонка отчаянная. Только ты ведь нас не кинешь, если что? Что ты собираешься делать?

— А че? Разыграем «прием». Кинем сутера. Пока он маякнет «крыше», уже поздно будет. Да и вообще — машина-то штабная.

Так что конфликтовать придется не со мной, а со всем штабом восьмого мотострелкового батальона. Не сомневайся, Алка. Я, конечно, и за свою выгоду стараюсь тоже. Если я вас не привезу, меня самого наш майор Каргин трахнет. Боюсь, что в прямом смысле. Он на «голубого» серьезно смахивает. А бабок у этого майора нормально — раскрутить можно! Они на днях налево пустили целую цистерну с горючим.

— А он тебя правда трахнет? — пробормотала Алка.

— А что? У нас запросто. У нас в, батальоне несколько опущенных, которых жучат, когда приспичит. Ты что, не знаешь, какой у нас в армии беспредел?

Я безбожно врал про опущенных, ничего такого я достоверно не знал, но девочка Алла, кажется, поверила.

— А к женщинам он щедрый, этот майорик, — продолжал расписывать я. — Там есть еще один такой — капитан Заваров, так он вообще красивее меня. Тоже проворовался, но денег с него срубить можно.

— Красивее тебя? — . с сомнением выговорила она, и я вспомнил тощие красные руки, цыплячью грудку и арийский хохолок начроты. — У вас что, часть одними Аленами Делонами укомплектована?

Она уж больно резво выговорила это «уком-плекто-вана», и я поспешил налить ей еще.

— А это далеко?

— Да нет, в черте города, — в очередной раз соврал я.

— Странно… у вас прямо как у нас. Только вместо проституток — солдаты, а вместо сутенеров — майоры и капитаны.