Нештатная ситуация

Однажды, когда гости были уже основательно «поддатые», отец в присутствии не менее пьяной, чем все остальные, матери Аркашки, поднёс сынишке полную стопку «Московской» с торжественно произнесёнными словами «Посвящение в настоящие мужчины!» и, хитро подмигнув, спросил: «Как твоя фамилия?» «Хомутов», – серьёзно ответствовал Аркашка. «А звать…?» – не унимался отец. Не научившийся ещё как следует выговаривать букву «р», мальчик в пределах умения и произнёс своё имя: «Алкашка». И под громкий хохот подзадоривавщих его мужиков, вместе с которыми заливалась весёлым смехом и ныне покойная (земля ей пухом!) мать, превозмогая судорожные рвотные позывы от отвращения, выпил он поданную стопку до дна. Противно, отвратно, но – музыка дороже, где ещё послушаешь, да вдоволь, такие мелодии, какие выдавал здесь пьянеющий всегда строго в рамках «рабочей концертной кондиции» одноногий «маэстро».

Такое повторялось потом не единожды. Под дружные хмельные подначки собутыльников отца и матери «А ну, Алкашка, покажи, какой ты мужик!» он раз за разом опрокидывал в себя эту мерзкую вонючую гадость, во всех случаях, даже когда доходило до блевоты, выходя из такой неприятной игры, на его детский взгляд – победителем. Ведь довольные «взрослостью» выпивающего Аркашки родители и гости не препятствовали ему находиться рядом, а, значит, и – слушать, сколько влезет, навсегда отныне полюбившуюся аккордеонную музыку.

В дальнейшей жизни Аркану, как кликали его повзрослевшие вместе с ним дворовые друзья, ещё много-много раз приходилось доказывать свою принадлежность к «настоящему мужчинству», и уже не только относительно регулярным опрокидыванием в себя «стопаря», а и различными иными способами, в том числе и сомнительными с точки зрения уголовного закона. И, как следствие, сначала небольшая судимость с условным сроком лишения свободы, затем – другая уже посерьёзнее, когда от реальной отправки «на нары» спас в качестве альтернативы лишь призыв в строительные войска (только туда и направляли иногда, в надежде на внетюремное исправление, служить начинающих, ещё не совсем отпетых уголовников), третья почти сразу после демобилизации – небольшая по сроку отсидки, но давшая ему непререкаемый авторитет в молодёжной «блатной» среде. И вот теперь у Аркана-Хомута, не успевшего понюхать нормальной человеческой жизни, – очередная, на этот раз основательная многолетняя «ходка», течение которой уже в самом её начале так легко прервать одним хорошим прыжком в морозную мглу…

Но, что это с мальчишкой? Как же этот сержант, зараза, бросил его в таком состоянии? Понёсся куда-то к шоферской кабине… если даже всего лишь нужду справить где-нибудь за бампером, всё равно это непростительно надолго… нашёл, дундук, время, человек ведь гибнет!

Явственно видно – пистолеты уже совсем вываливаются из музыкальных рук Митька (эх, как он играл в те вечера в Чардаре, шпана после каждого услышанного ею его «концерта» торжественно клялась никогда не бить такому таланту морду!), а потеряются, зарывшись в снегу, – тогда бедному ефрейтору точно каюк, трибунал за утрату табельного оружия обеспечен. Ведь после такого-то буранища искать здесь эти железки будет полной бестолковщиной. Да он, Митёк, кажется, сейчас точно гикнется, ведь явно уже без сознания, и на ногах держится вопреки всякой логике. Так и есть, всё, падает. Надо помогать парню!

Хомут в несколько быстрых прыжков оказался рядом с падающим Пёрышкиным, успел подхватить его.

Находившийся всё это время бок о бок с Хомутом Бугай, увы, по своему превратно истолковал его действия: метнувшись вслед за ним в сторону практически беспомощных солдатиков, сбил уже не способного на адекватную реакцию застывшего до бесчувствия Ершова с ног, выхватил из его слабеющих с каждой минутой рук автомат и, не мешкая ни секунды, растворился в темноте (далеко Бугай не уйдёт, завязнет в непроходимых сугробах, и в первые же светлые утренние часы будет найден замёрзшим, с так и не применённым в деле ершовским автоматом на шее, вследствие чего эта попытка побега будет подогнана в рапорте командованию под несчастный случай и как таковая сокрыта от учёта, и никто из охранников за инцидент, естественно, не будет наказан).

Ни прыжка в буранную темень Бугая, ни какой-либо реакции на