Несказка для попаданки

— Ты просто волшебница, — выдохнула я, наслаждаясь букетом ощущений: тонким цветочным ароматом, идеальной температурой воды, шелковистым прикосновением радужных пузырей к ставшей невероятно чувствительной коже.

— Ничего сложного. Меня мама Лена научила, в каких пропорциях какие эликсиры нужно соединять. Захочешь — и тебе расскажет. Потом.

Потом? Мысли вяло ворочались, не позволяя вникнуть в смысл. Да, лучше это оставить на потом. Наверное, Грэхху будет приятно, если я научусь делать для него столь восхитительную ванну.

Альва выудила меня размякшую и расслабленную из остывающей воды спустя полчаса. Ноги не держали в вертикальном положении, а глаза предательски закрывались. Меня хватило лишь на то, чтобы доплестись до кровати и пожелать:

— Приказываю тебе, Альва, хорошенько отдохнуть. После того как выспишься и совершишь необходимые личные гигиенические процедуры, приходи ко мне с завтраком, продолжишь составлять компанию.

Расплывшись в счастливой улыбке, девочка упорхнула.

Я смежила глаза, а когда открыла, уже наступило утро. Нетронутая половина постели указывала на то, что Грэхх снова здесь не ночевал. И если вчера я к этому факту отнеслась спокойно, то сегодня его отсутствие меня здорово расстроило. Не так я себе представляла наше совместное проживание. Конечно, учеба — дело святое, но так хотелось проводить вместе хотя бы немного времени.

Так, стоп! Отставить нюни! Нужно занять себя чем-то полезным, чтобы не страдать от недостатка внимания мужчины, пусть даже и столь идеального, как Грэхх.

Пока умывалась, я мечтала о том, как до обеда буду гулять с Альвой по академии, а затем снова наведаюсь в библиотеку. Но планы пришлось скорректировать. Стоило мне выйти в гостиную, как меня ошарашил нежный голосок:

— Хорошо, что ты наконец проснулась! Я уже собиралась тебя будить. — Альва в нетерпении приплясывала вокруг напольной вешалки с платьем, еще вчера мне обещанным мамой Леной. — Времени осталось лишь быстро позавтракать и одеться. А потом хани ждут в общем зале.

— Зачем? — поинтересовалась я, запрыгивая в протянутые мне кружевные панталончики.

— Небось объявление сделать хотят. — Альва опустилась на колени и завязала над моими коленями ленты. — И опаздывать не стоит, так как можно пропустить что-нибудь важное.

— Умереть не встать, мода нижнего белья! — возмутилась я. — Как же девушке самостоятельно справляться с одеждой, если нет никого рядом для помощи?

— У богатых всегда есть слуги, — деловито пояснила девочка, шнуруя на моей спине корсет, — а у бедных одежка попроще, без бантиков и шнурочков.

— А можно и мне белье попроще? — с надеждой попросила я.

— Можно, — легко согласилась Альва. — Но позже.

— Когда?

— Ну, — замялась она, — не сейчас. Как можно будет, так я тебе сразу и принесу. Хорошо?

— Договорились!

Уничтожив тарелку каши и бутерброд с сыром, я умчалась на собрание хани, а Альва получила распоряжение закончить завтрак, прибраться и ждать меня для прогулки по академии.

Общий зал я нашла довольно быстро, мало того что она располагалась на том же самом этаже, где и апартаменты выпускников, так еще и девичьи возмущенные возгласы разносились по всему коридору. Мне оставалось положиться на слух.

У двери я встретилась еще с одной хани, которую сопровождала знакомая мне Глаша.

— Всем здравствуйте! — поприветствовала я девушек.

Рыжеволосая, хрупкого телосложения хани окинула меня равнодушным взглядом и, чуть сморщив крошечный, весь в веснушках носик, процедила:

— Здравствуйте.

Голосок у нее был хоть и приятный, по пренебрежительный и отстраненный. Задрав точеный подбородок и расправив острые плечики, девушка остановилась, ожидая, пока перед ней откроют дверь.

— Здравствуйте, — глухим эхом повторила Глафира. Подмигнув мне и скорчив рожицу за спиной хани, она поспешила отворить тяжелую дверь в зал.

Голоса спорящих хлынули в коридор, оглушая и дезориентируя.

Бушевал, как я изначально и подумала, клон Белоснежки — хани мэда Треника. В этот раз она сцепилась с пухленькой миловидной девушкой невысокого росточка. Белоснежка яростно нападала, сыпля оскорблениями, которые были бы более уместны от представительницы древнейшей профессии, нежели из уст столь нежного и прекрасного создания в стенах академии. Пышка с кудрявой каштановой шевелюрой вяло отбивалась, демонстрируя лучшее воспитание по сравнению с оппоненткой, но при этом не давая той спуску, а ушам окружающих — отдыху от криков.

Мы с рыжеволосой прошли вдоль стеночки в большой и роскошно убранный зал, невольно наблюдая за происходящим.

— Да знаешь ли ты, чернь, с кем разговариваешь? — верещала Белоснежка, хороводя вокруг Пышки. — Я зверских кровей, да будет тебе известно, крыса помоечная! Да такие, как ты, жирные гниды даже подойти ко мне боялись.

— Я тоже боюсь, — ничуть не впечатлившись, захохотала противница, представляя нашему взгляду очаровательные ямочки на щеках и крепкие белые зубы. — Из тебя так и хлещет грязь, как бы не испачкаться!