Несколько шагов до прыжка (СИ)

— Молодец, — усмехнулся Ньют сверху. Мягко, ласково, но и в этих интонациях сквозило одно: слушайся меня. — Поближе.

В подкрепление приказа он снова надавил — теперь уже на шею, в самом верху — и Персиваль уткнулся лицом в его пах. Пальцы Ньюта снова пробежались по волосам, заставляя вздрогнуть и застонать коротко — а потом сжались и слегка потянули вверх, подтаскивая к члену именно губами.

— Открой рот.

Да. Через ткань. Тоже хорошо.

— И просто держи открытым, — уже немного хрипло продолжал Ньют, чуть выставив бёдра вперёд. — Не пытайся шевелить губами, не высовывай язык, ни-че-го. Просто. Держи. Открытым. Тебе ясно?

Персиваль поднял на него глаза и медленно моргнул — никакой другой способ сказать «ясно», одновременно выполняя приказ, не пришёл ему в голову. Ньют одобрительно хмыкнул, вжимая его лицом в пах.

У Персиваля закружилась голова — от ощущений, от запаха, который пробивался даже через слои ткани, от собственной покорной и уязвимой позы, от того, что член стоял как каменный просто от того факта, что он сейчас подчинялся Ньюту… от всего. Он закрыл глаза.

Губы зудели — от невыносимого желания охватить его хотя бы так, даже не от прикосновения к брюкам. Но очень, очень не хотелось ослушаться.

Через короткое время Ньют резко выдохнул, дёргая его за волосы — Персиваль охотно запрокинул голову назад — и, судя по шороху, вытаскивая член из штанов. Снова надавил на затылок; по-прежнему распахнутых губ коснулась головка, Ньют провёл вкруговую несколько раз, погрузил неглубоко, прижал членом язык… Персиваль застонал, не в силах больше сдерживаться, пальцы судорожно дёрнулись, вцепляясь в локоть, и он сжал губы плотнее, одновременно пытаясь облизать головку.

Член тут же исчез изо рта, и Ньют несильно, не до следов, но довольно ощутимо царапнул его по щеке:

— Пер-си-валь. Что это было? Я же ясно сказал, что ты должен и не должен делать.

Что-то говорить казалось неправильным. В конце концов… какие тут оправдания, они уверенности не добавят. Может, даже и наоборот. Поэтому Персиваль просто опустил голову — насколько позволяла рука.

Ньют чуть недовольно вздохнул, снова провёл по щеке — на сей раз подушечками, не ногтями — и вцепился в волосы ещё жёстче:

— Ладно. Я вижу, что ты очень хочешь… доставить мне удовольствие. Иди сюда. Вылижи его как следует.

Твою мать. Да что ж ты творишь-то.

Персиваль склонил голову, коснулся языком головки, провёл вдоль, чуть прижав пульсирующую вену, широко лизнул — от основания — и почувствовал, как рука в волосах слабеет, а сверху услышал довольный выдох.

Но едва он снова накрыл губами головку — совсем слегка — как пальцы Ньюта снова вцепились, до боли, оттягивая его голову назад.

— Не соси, а вылижи. Перси, я не понимаю… тебе хочется сделать мне хорошо или нет? Хочется — слушайся. По-моему, всё… просто.

Голос его сорвался, когда Персиваль принялся вылизвать уздечку — то ли заглаживая вину, то ли и впрямь просто слушаясь. Голова немного кружилась, руки начали затекать, но какое это, в конце концов, имело значение…

Через какое-то время Ньют негромко, протяжно застонал — и, наконец, направил член в рот Персиваля, почти до глотки, и задвигал бёдрами, придерживая его за волосы. Тот просто подчинился, максимально расслабившись и позволяя иметь себя в рот — именно этого он и хотел.

— Перси… Перси, да… Как хорошо, н-ну же… ещё… Пе-е-ерси…

…Он кончил, войдя до упора, и Персиваль поспешно сглотнул — несколько раз, спермы было много. Собственный член пульсировал, подбородок и губы были мокрыми от слюны, во рту ощущался вкус Ньюта, и всё это едва не заставило Персиваля расцепить почти онемевшие руки и начать ласкать себя прямо через штаны. Пожалуй, он бы и так кончил.

Но Ньют, удивительно быстро отдышавшись, потрепал его по плечу и потребовал:

— Вставай. Повернись ко мне спиной. Руки заведи назад и положи их мне на поясницу.

В следующую секунду Персиваль осознал себя уже на ногах, держащимся за Ньюта. Как тот держал дверь, было уже всё равно.

Ньют ласково поцеловал его в шею, провёл языком, заставляя задрожать, усмехнулся, обнял одной рукой поперёк груди, другую ладонь опустил ему на пах, погладил сначала через ткань, и всё-таки расстегнул ширинку и взял член в руку. Движения его были грубыми, ладонь — странно жёсткой, но это оказалось ровно то, что нужно, чтобы накрыло через каких-то пару минут.

Едва отойдя от оргазма, Персиваль осознал, что снова стоит на коленях, а Ньют, всё ещё находясь сзади, держит около его губ свою руку в его сперме.

Говорить ему ничего не пришлось — язык коснулся пальцев и ладони раньше, чем Персиваль смог это осознать.

— Застегнись, — тихо проговорил Ньют, осторожно отходя от двери. — И дай салфетки из шкафчика.

Персиваль встал, пошатнувшись, вдел пуговицу в петлю, потянул вверх молнию брюк и открыл дверцу. Бросил Ньюту упаковку, сел на скамейку. В голове звенело, тело требовало лечь и полежать — мда, зря он это…

Ньют рядом уже переодевался. Пресловутая рубашка всегда ему шла, но сейчас — даже сильнее обычного. Или Персивалю просто так казалось.