Нескучная жизнь майора Чапаева

Служебная стоянка у ОВД была забита машинами ППС. Шла пересменка. Пришлось свои машины ставить где кто как смог. По коридору шли гуськом. Все обращали внимание на нашего пожилого «дзюдоиста» Кубиняна Артура Самвеловича. Да ещё тот умудрился на ровном кафельном полу пару раз наступить себе на длинную штанину и, неуклюже ища равновесие, распахнул малоразмерную куртку, обнажив каракуль чёрных с проседью волос на своей груди. Попавшаяся на нашем пути эксперт-криминалист тётя Маша, не моргнув глазом, громко сказала:

— Чапаев, давай этого ко мне на экспертизу. Занятный экземпляр! Женат?

Смеялись все, даже те, кто не расслышал шутки. Смеялся и Кубик, но потом собрался, галантно поклонился тёте Маше и ответил:

— Вдовец. В поиске, так сказать-с.

Я уже видел, как из открывшейся двери моего кабинета на шум выглянул Корнев и помахал ему рукой. Но тут шедший предпоследним в нашей колонне Ворон, повернувшись к стенду с фотографиями на стене, остановился. Внимательно посмотрев на фотопортреты серьёзных мужчин в форме, бандос ухмыльнулся и сказал, обращаясь ко мне:

— Уже подвесили?

«Он ещё шутит, сволочь!» — подумал я и, недовольно толкнув его в спину, коротко приказал:

— Вперёд!

Как и во всех порядочных заведениях, в нашем отделе тоже объективно, я считаю, были отмечены лучшие сотрудники. Их фотографии были помещены на стенд, который справедливо назывался: «Гордость нашего отдела». Кстати, я тоже был «гордостью». Меня «повесили», то есть мою фотографию… недели две назад. Я ещё к этому привыкнуть не успел, а он, падла, — «подвесили»! С этими мыслями я и входил в наш кабинет, толкая впереди себя супостата. И, что хотите со мной делайте, но пока я не выясню отношения с этим уродом, не успокоюсь.

— Подожди, Володя, мы сейчас, — обратился я к следователю Корневу. — Ворон, давай за мной, — приказал я, подталкивая его в сторону аппендикса.

Отведя Ворона ближе к окну, чтобы нас не было видно, я, взяв его за шкирку, нервно спросил:

— Подвесили, говоришь? Сейчас ты у меня повиснешь, вошь тюремная!

— Начальник, ты что? Не про тебя я. Там же Костян. Мы же добазарились. Я тебе Костяна сдаю, а ты меня по «чистухе» и срок скостить поможешь. — хрипел в моих заботливых руках полудохлый Ворон.

— Что ты мне лепишь, Воронок? Когда это я тебе обещал? И где там Костян? — чуть ослабив шею Ворона, зло прошипел я, пока не соображая, о чём он.

— Да там же. Пусти. Фотка его! С твоей рядом. Задушишь. Про него я, начальник, — заскулил Варнин, пытаясь вырваться из моих рук.

— Какой? Где рядом. А ну иди сюда, лишенец! — начиная соображать, в чём суть его слов, я выволок его в общий кабинет, а сам вышел в коридор.

Я выскочил в коридор и в таком вот возбуждённом состоянии подошёл к стенду «Гордость нашего отдела». Точно. Слева от моего анфаса на меня смотрел честными глазами фотопортрет исполняющего обязанности командира роты ППС капитана полиции Кошкина Константина Сергеевича. Нас с Кошкиным одновременно «вешали», вот только не помню за что. Какой-то холодок пробежал по спине, и моментально лоб покрылся холодной испариной. «Неужели не врёт эта сволочь? Костя Кошкин — враг? Этот немного медлительный и молчаливый, но очень толковый мент, который никогда не лез в глаза начальству и первым подавал руку».

— Любуешься, Андрюх? — спросил, пробегая мимо меня, командир ОМОНа Саня Мишин.

— Да… — как-то зло ответил я, глядя совсем не на свою рожу.

Вернувшись в кабинет, заметил настороженные взгляды своих коллег. По телу пробежала знакомая всем охотникам дрожь предчувствия близости добычи. Не глядя никому в глаза, тихо сказал:

— Светлана, позвони дежурному и к «пепсам». Попроси зайти ко мне капитана Кошкина. Вежливо попроси. Будут спрашивать зачем, скажи, типа, шеф что-то празднует, приглашает на рюмку чая. Алик, посади Ворона и Кубика на стулья и в центр кабинета спиной к двери. Дрозд, а ты в коридоре потопчись. Зайдёшь за Костиком. Рыпнется — кладёшь его мордой на пол. Всем понятно? Владимир Руфатович, пройдёмте, — сказал я и потащил следователя к себе в аппендикс.

— За Костиком? Какой Костик? — послышалось за моей спиной вместе со скрипом передвигаемой мебели.

— Володя, только ты не дёргайся раньше времени, — попросил я Корнева, заведя его в свой кабинет. — Сейчас Кошкин зайдёт из роты ППС. У меня есть подозрение, что это и есть наш Костик.

— В смысле? — близоруко заморгал глазами Руфатыч, нервно сняв очки.

— В коромысле, Вова! Его фото Ворон опознал на нашем стенде в коридоре. Представляешь, висит, сука, прямо рядом со мной. Мы его, тварюку, ищем, а он висит, как ни в чём не бывало! — начал распаляться я.

— Что-то мне слабо… — ошарашено пытался возразить Руфатыч.

— Да он это, начальники, он! Зуб даю, — крикнул из общего кабинета прислушивавшийся к нашему разговору Ворон.

— Когда ты уже дверь поставишь? — в сердцах махнул рукой Руфатыч. — Хоть на ухо шепчи!

— Костика закроем, я такую дверь поставлю. Зуб даю! — пообещал я, щёлкнув себя ногтём по зубу.

Подойдя ко мне ближе, Руфатыч встал на цыпочки и горячо зашептал мне прямо в ухо: