Нескучная жизнь майора Чапаева

Ворон, неторопливо опустив в свою необъятную кружку восьмой или девятый кусочек сахара и отхлебнув, с достоинством ответил:

— Так. 161-я.

Лядова довольно улыбнулась и задала следующий вопрос:

— А эти три буквы на кисти правой руки — МИР. Это — «меня исправит расстрел»?

Ворон хитро посмотрел на Лядову, покачал головой и отеческим тоном задал свой вопрос:

— Слышь, девка! На хрена оно тебе надо? — Потом, бросив в кружку ещё пару кусков сахара, удивлённо добавил: — Нет, ну херню всякую спрашивает…

— Варнин, попридержи язык! Лядова, шла бы ты отсюда, коллега, — мудро посоветовал Корнев.

После того, как Лядова, сердито гремя подносом, ушла, Корнев, пригубив из своей чашки английский «Липтон», задал свой первый вопрос:

— Как тебе чаёк?

— Потянет. Слабоват, правда, но сахарком добьём, — улыбнувшись жёлтыми зубами, ответил Ворон.

— Ну, пей. Расскажи-ка нам, Ворон, как ты с Кошкиным связался. Ты ж правильный урка, а начал дела закручивать с ментом. Это не то что не по понятиям, это западло какое-то! А, Ворон? — растопырив пальцы, как заправской сиделец, спросил с Ворона Руфатыч.

— Случайно. Херню спорол я, начальник. Не разглядел я его. Переоценил свои возможности. Я после второй отсидки на такси промышлял. То пьяного выставлю, то проститутку после жирного клиента нахлобучу. А тут садится ко мне барин такой. Я его ещё засёк, когда он на выходе из кабака халдею пятихатку чаевых сунул. Ко мне сел, перегаром дышит. Спрашиваю, мол, куда едем? А он, падла, мычит, из кармана в карман хрусты перекладывает. Машет, мол, вперёд! Вот, думаю, подфартило. Сейчас я тебя, барана бухого, в тёмный переулок пришвартую. Еду, а он моргалы закрыл и кемарит помаленьку. Останавливаюсь в глухом дворе, ну и давай по карманам… А он, сука, волыну достаёт, к башке моей приставляет и базлаит по-трезвому, мол, тут тебя кончить или жить хочешь? А кто не хочет? Ксиву у меня отобрал, документы на машину. С тех пор и началось. А то, что он ментяра, извиняй, начальник, так я только недавно узнал. Обещал определить меня в хорошую больничку подлечиться. К морю обещал вывезти. Я давно хотел от него слинять. А когда он мне сказал, чтобы я этого Кубика в своей машине поджарил, понял, ноги нужно делать уже сегодня. А армяшку я этого убивать не хотел. Перекантовал в его же кабана. Думал, вывезу подальше, багажник открою, а сам на лыжи и в Крым, — закончил свой рассказ Ворон. — А кипяточку можно ещё? Печеньки остались.

— Куда, ты говоришь, Кубика перекантовал? — переспросил я. — В кабана?

— Кабан, Андрюша, на новом блатном жаргоне — «мерс» шестисотый, — ответил за Ворона Руфатыч.

— Слушай, Ворон, а эта оригинальная идея людей кухонными ножами резать кому в больную голову пришла? — поинтересовался я, понимая, что дальше Корнев начнёт свою игру в вопросы-ответы.

— Костян, кто ещё. Ему на новоселье подарили два или даже три китайских кухонных набора. В каждом по двенадцать ножей. Он сначала поржал, а потом и говорит, мол, зачем добру пропадать. Вот мы этими приблудами фраеров и кололи. Но я, начальник, никого не убивал. Сажа ведь выжил. Я его спецом чуток потыкал, чтобы он крови испугался. Мокрую работу Костян делал, начальник. Могу хоть побожиться, хоть на детекторе спеть, — чикнул себя ногтём по зубам бывалый уркаган.

* * *

Лейтенант Лядова с доктором Сёминой договорились встретиться во время обеденного перерыва в поликлинике. Перерыв был короткий, поэтому работавшая в первую смену Сёмина куда-то идти отказалась. Договорились посидеть на скамеечке в сквере недалеко от работы Марины Петровны. Лядова пообещала, что разговор будет неофициальный и никаких бумаг подписывать не нужно будет. Так… практически частная беседа.

Встреча произошла прямо у центрального входа поликлиники. Но, честно говоря, Светлана бывшую потерпевшую сразу и не узнала. Она ожидала увидеть угнетённую морально, замкнувшуюся в себе женщину. А перед её взглядом предстала стройная симпатичная барышня в модном, бирюзового цвета, брючном костюме, туфлях на высоком каблуке и брендовых очках за сотню баксов. Сёмина поняла, что произвела впечатление, поэтому, взяв Лядову под руку, как старую знакомую, заговорила первой:

— Ой, Светлана, в тот первый день я так удивилась, когда увидела вас в обществе товарищей полицейских. Такая светлая девушка — и вдруг протоколы, допросы, аресты, преступники. Вы что заканчивали? А давайте вот на этой скамеечке. Вы курите?

— Марина Петровна, я хотела. — обалдело глядя на Сёмину, начала было объясняться Лядова.

— Ну, к чему эти условности, Светочка? Мы же не в кабинете. Можно просто Марина, — мило улыбнулась Сёмина, закуривая длинную сигарету. — Напоминаю, у нас с вами двадцать минут. А через двадцать пять минут у меня первый больной.

— Да, да… Вы знаете, я просто для себя… хотя мои коллеги тоже были очень удивлены вашему решению забрать исковое заявление. Этот Котов… он же и правда — упырь. И вы у него не первая жертва. И, если бы не вы. — немного нервничая и краснея, пыталась вывести Сёмину на откровенный разговор лейтенант полиции.