Нескучная жизнь майора Чапаева

— Ничего такого, что бы противоречило законам нашей великой страны. Я хочу участвовать в воспитании нашей общей дочери. Заботиться о ней материально. Поверь, я в состоянии дать Евгении самое лучшее образование и обеспечить безбедное будущее. Я хочу регулярно видеться и общаться с ней. А если ты не против, я готов к восстановлению наших с тобой отношений, принцесса, — ласково закончил Бес. — Ты знаешь, я умею быть щедрым.

— Поняла тебя. Ты неисправим, Бес. В каждом предложении… я… я… я! Ничего не изменилось. Никто тебе не нужен, Андрей. Просто ты смотришь в нашу сторону и думаешь: «Почему до сих пор они ещё не мои?» Так вот!

Мы не твои! Ты нам не нужен! Не трогай нас, Бес! Не загоняй меня в угол! — зло ответила девушка.

— Я тебя услышал, принцесса. Ну что ж, в суд я, конечно, не пойду. Не все методы ещё исчерпаны. Не обижайся, если что. В любом случае я хочу, чтобы всем нам было хорошо. Всем! Дочке от меня большой привет. Мечтаю быть на её дне рождения. Подарок я уже приготовил. Как видишь, папа не забыл. До свидания, дорогая, — попрощался Бессонов.

Разговор с Бесом не только не успокоил Ксению и не расставил все точки над «i»… Наоборот, появилось много вопросов, которые раньше она сама себе не задавала. И где-то глубоко внутри начала ощущаться назревающая тревога. «Ладно, — подумала Ксюша. — Мы с Чапаем что-нибудь придумаем. Он умный и сильный».

* * *

В вестибюле детского сада «Журавлёнок» Фёдора остановил охранник.

— Цель визита, молодой человек. Пропуск есть?

— Да нет. Родители на работе задерживаются и меня попросили сестру забрать. Она здесь во второй подготовительной группе. Воспитательницу Натальей Ивановной зовут, — чётко, как на лекции по тактике, ответил суворовец Чапаев.

— А документ, подтверждающий личность, имеется, товарищ курсант? — насупив брови, пробасил «секьюрити».

— Так точно, — по форме ответил суворовец Чапаев и, достав из нагрудного кармана удостоверение, показал его дотошному охраннику.

Пожилой дядька давно уже понял, что парень не врёт и пришёл за своей младшей сестрёнкой. Но очень уж бывшему отставному старшему прапорщику хотелось пообщаться с настоящим суворовцем. И хоть чуть-чуть покомандовать будущим офицером.

— Понял теперь, теперь понял, товарищ суворовец Чапаев. Вам прямо по коридору, слева лестница на второй этаж, а там увидишь, — пояснил маршрут охранник, отдавая парню документ.

— Ясно. Разрешите следовать? — чуть подав корпус вперёд, спросил разрешения Фёдор, решив до конца подыгрывать строгому дядьке.

— Разрешаю, — выпалил охранник, и правая рука непроизвольно потянулась к виску.

На втором этаже, несмотря на сутолоку снующих в хаотичном порядке родителей, бабушек, дедушек, воспитателей и детей, дверь с табличкой «Подготовительная группа — 2» нашёл быстро. Повторив про себя текст: «Здравствуйте, Наталья Ивановна. Я Фёдор Чапаев. Мой отец должен был вам позвонить. Меня попросили забрать Чапаеву Евгению», — Фёдор решительно открыл дверь в группу.

— Ура! За мной мой Федя пришёл! Наталья Ивановна, Наталья Ивановна, это мой Федя! — заорало во весь голос маленькое кудрявое существо с выпачканными пластилином руками.

— Вы Фёдор? — отдирая от парня ликующее создание, спросила Наталья Ивановна. — Подождите две минуты. Меня ваш папа предупреждал, а мы сейчас ручки помоем.

Ну да. Левая и правая штанины форменных брюк были заляпаны жёлтыми и зелёными пятнышками жирного отечественного пластилина. Но окончательно испортить себе настроение Федька не успел, к нему вышла пожилая нянечка с тряпочкой в руках.

— Гадость эта липучая наша, отечественная, а растворитель зато импортный. Оттирает эту заразу на раз-два, — пояснила добрая тётенька, протирая краснеющему Федору брюки чуть ниже ширинки.

— Спасибо, — шмыгнул носом красный, как помидор, Фёдор.

Детская раздевалка была полной. Шёл массовый разбор детей. И хоть группа и считалась подготовительной, но шума в ней было не меньше, чем в ясельной.

— Бабушка, бабушка, а это мальчик или дядя, — тыкая в Фёдора пальцем, спрашивала девочка с хвостиком.

— Это твой будущий защитник, Танюша, — подмигивала бабушка красному, как рак, Федьке.

А Фёдор стоял, как памятник. Хороший такой, свежепоставленный памятник. Фуражка с высокой тульей, красные погоны и блестящие пуговицы делали из него в глазах малышни непобедимого героя. Для него всё здесь было по-новому и незнакомо. В «молодости» он в садик ходил всего год. В памяти от того времени сохранились только манная каша с комочками, кисель с пенкой и ряды белоснежных горшков в туалете. Была жива любимая бабуля, и он до школы получил приличное воспитание и образование, так как до пенсии она работала заведующей музеем.