Нескучная жизнь policeman(a) Чапаева

А я, уже не сдерживая возбуждения, орал в трубку своего смартфона, меряя шагами лабораторию, распугав попрятавшихся куда-то экспертов:

— Зима, спишь? Ключ от моего сейфа помнишь где? Берёшь бронники — и к машине. Нет, на моей едем, у моего «барсика» багажник больше.

— Понял, шеф! — соображая, для чего нужен большой багажник, ответил Зимин.

— Поезд «Москва-Душанбе» отправляется в 19–26 с Казанского, — голосом вокзального диктора пробубнила мне старший следователь по особо важным делам Корниенко, понимая, что мои «кавалеристы» взяли след.

* * *

Мы приехали на Казанский вокзал практически за час до отправления поезда «Москва-Душанбе». Ещё в дороге нам позвонила Корниенко и сообщила, что пассажир Муртаев Далер Юсупович зарегистрирован на этот рейс. Во время приобретения билета был предъявлен паспорт гражданина Таджикистана. Вагон плацкартный четвёртый, место двадцать восьмое (верхнее). Пообщались и с Шароевым. Женька в адрес опоздал буквально минут на сорок. Соседка сказала, что Далер уехал на вокзал и оставил ей ключ от квартиры, чтобы она отдала его хозяину. Деньги за квартплату квартирант оставил на кухонном столе под хлебницей. Сказал, что поехал на родину, на свадьбу к сыну. С собой он нёс большой чемодан и рюкзак. В адрес уже поехал следователь с дежурной группой, а Шароева мы ждали на Казанском вокзале.

— Понимаешь, Серёга, — объяснял я Зимину свою версию, — снять с отёкшего пальца Лядовой колечко можно было только или варварским способом, или сделать поверхность пальца идеально скользкой. Корниенко говорит, мол, взяли из масляной лужи на асфальте. Но откуда масло, если уже третий час дождь хлестал? Значит, у кого-то оно было, это самое моторное масло. Ты с собой канистру моторного масла носишь? И я не ношу… А вот в багажнике таксомотора всегда запас для доливки имеется. Соображаешь, к чему я веду? — в горячке толкая Зимина в плечо, спросил я, ожидая подтверждения своей версии.

— Да понял я, Чапай! У таксистов двигатели машин изношенные, всегда моторное масло в запасе имеется. Вот этот зверёк и грабанул Лядову, сволочь, — зло процедил Зима.

— Остаётся узнать, кто её зарезал… Мог и таксист, — не глядя на Серёгу, угрюмо подытожил я.

— Мог… — кивнул в ответ Зимин, глядя, как медленно вдоль перрона растягивается состав поезда «Москва-Душанбе».

Мы подошли к четвёртому вагону, когда маневровый тепловоз, звякнув сцепками, остановился на своей отметке. Дверь четвёртого вагона открылась, и на перрон по ступеням спустилась проводница в новенькой форменной тужурке. Форма явно была не её размера и собиралась на животе волнами, отчего та была похожа на гигантскую гусеницу. Тётка одёрнула курточку и начала энергично протирать тряпкой замузганные поручни вагона. Мы подошли ближе. Зима, прикрываясь мной, быстро показал проводнице свои корочки и негромко сказал:

— Уголовный розыск, мамаша. В вашем вагоне будет проводиться задержание опасного преступника. Соблюдайте, пожалуйста, спокойствие и тишину. Если кто-нибудь из пассажиров будет вас спрашивать, отвечайте, что, мол, судебные исполнители алиментщика высаживают.

Действия проводницы немного озадачили. Не прекращая драить поручни, тётенька насмешливо ответила:

— А что это ты, начальник, передо мной своей ксивой машешь, как поздравительной открыткой? Ты разверни, покажи, как положено. Мало вас тут, затейников! Двое тут стоят, со мной какую-то игру разыгрывают, а третий где-нибудь засел и кино снимает. «Тик-ток» называется. Правильно? Я не по тем делам, сынок.

— Неправильно! Ну-ка встала! Смирно, я сказал! Ты как, маруха, с органами разговариваешь? По «крытке» соскучилась? — услышали мы злобный голос Женьки Шароева у себя за спиной.

Пятки вместе, носки врозь, руки по швам… Проводницу нашего вагона через пять секунд было не узнать. Отойдя в сторону, я с интересом спросил Шароева:

— А как ты понял, что проводница из нашего контингента?

— Андрей Васильич, а ты посмотри на вторую. Вон, в окошко глазками стреляет, чернобровая. Лет на десять моложе, а на ней старая линялая куртка без двух пуговиц, затёртая до блеска на груди, да на пару размеров больше. Явно старшая у неё новенькую курточку отжала по старой памяти. Вот и получились такие две разные карикатуры. Что дальше, шеф?

— Ты, Шароев, на перроне остаёшься. Принимать у нас «пассажира» будешь. Ну и на подстраховке. К себе сразу не повезём. Будем ковать железо, как говорится… В конторе не дадут. Вон за той колонной местное линейное отделение. Вот туда и загоним нашего «зверька». Если плотно на него присядем, должен расколоться быстро. Запрос в Душанбе Корниенко отправила, но, сами понимаете, другое государство, — ответил я, с удовольствием про себя отметив, что проводница так и осталась стоять с тряпкой в руке… пятки вместе, носки врозь… А пассажиры начали подходить потихоньку.

* * *