Несломленная (ЛП)

И если новый режиссер думает также, я буду довольствоваться работой над декорациями в темноте кулис. Я просто хотела попробовать. Чтобы доказать самой себе.

По мере того, как очередь сокращалась, я становилась все более напряженной. Раздражающе потные руки, нервный мочевой пузырь и беспокойный желудок заставляли меня покрываться холодным потом. А потом на сцену вызвали человека передо мной, и я попыталась контролировать дыхание, как учил меня Такер. Мой мозг покалывало от воспоминаний, и я заставила его сосредоточиться на текущей задаче. Я могу подумать об этих вещах позже.

Раздались приглушенные аплодисменты. Когда сцена опустела, голос, резким эхом отразившийся от места, где я стояла, выкрикнул мое имя. Со всей уверенностью, которую я смогла собрать, я вышла на сцену. Не глядя Саре в глаза, я протянула ей ноты.

Она ничего не сказала.

Радуясь слепящему свету, я подошла к центру сцены, и сделала глубокий, успокаивающий вдох.

— Меня зовут Мэллори Дарем. Я исполню монолог о переменах от лица Эмили из «Наш город». И я спою «The Girl I Mean to Bе» (*Девушка, которой я хочу быть — прим. переводчика) из мюзикла «Тайный сад».

Встав спиной к толпе, я произнесла первую реплику, прежде чем снова медленно повернуться лицом к аудитории. Мой голос был сильным, когда я произносила слова Эмили, адресованные Джорджу. Я чувствовала ее печаль. Эта печаль отражалась от стен, пока я соединялась воедино с потерянной девушкой, которая стояла рядом и смотрела, как ее друг меняется, подвергая остракизму всех вокруг. Я вкладывала в реплики столько страсти, сколько могла, пока почти не поверила, что я — это Эмили. И когда последние слова слетели с моих губ, в комнате стало так тихо, что я могла поклясться — все слышали, как бьется мое сердце.

Я, наконец, посмотрела на Сару. Она кивнула, и ее пальцы легко коснулись клавиш. Прежде чем открыть рот и запеть, я просчитала длину вступления в моей голове. Я исполнила трехминутную песню, вспоминая о том, каково быть на сцене с «Несломленными». Какой сильной я себя чувствовала, даже сомневаясь. Как Беркли видела во мне человека, который всем нравится. Как Сара когда-то считала меня равной. Как Такер заставил меня поверить в себя.

Слова песни уверенными нотами слетали с моих губ, звеня над стульями и устремляясь к задней стене. Я пела со всей страстью, что была в моем теле, пока пианино не замолкло. Я позволила звукам исчезнуть, нервно сжимая руки.

В зале раздались легкие аплодисменты, а затем наступила полная тишина.

Пока голос, который я так хотела услышать последние несколько недель, не завопил откуда-то из зала:

— Следующий!

Я шагнула вперед и подняла руку ко лбу, чтобы прикрыть глаза и сосредоточиться на том, где был Такер и почему у него была возможность сделать то, что он только что сделал. Почему никто не сказал ему остановиться. Когда я отыскала его взглядом, мой желудок сильно скрутило. Держа в руке планшет и пожевывая кончик ручки, Такер стоял рядом с мистером Хэнксом — учителем, который раньше преподавал у меня актерское мастерство. Сбоку от него тоже с планшетом в руках стоял Бастиан Логан. А за спиной Бастиана сидел мистер Бейтс — мой прежний учитель хора.

И тут до меня дошло, во что я только что вляпалась.

Написанный учеником.

Режиссер — тоже ученик.

С музыкой.

Мне даже не пришлось задавать вопрос, который вертелся у меня на языке. Ответ смотрел мне прямо в лицо.

«Напомни мне сказать тебе кое-что позже».

«Скажи мне сейчас».

«Это сюрприз».

Я не обратила внимания на подсказки.

«Я тебе говорил, что кое-что пишу?»

«Нет».

«Ну, так вот. Всего-лишь несколько песен. Подумываю собрать все и разослать в некоторые места. Может быть, удастся получить профессиональный отзыв. Я уже отдал сборник мистеру Бейтсу».

Все мои конечности онемели, когда я покидала сцену. Но я не убежала. Не в этот раз.

***

На каникулах в честь Дня Благодарения я проводила все время с Сэм. Я так сильно сократила свои смены в магазине, что миссис Мур перестала назначать мне больше одного вечера в неделю. Я знала, что в конце концов она просто скажет, что так работать невозможно, но я хотела позволить ей самой принять решение. Когда я проводила там время, было трудно удержаться от блуждания по двум зданиям, туда, где я знала был он. Поэтому я предпочитала вообще не приходить. Сэм купила индейку и несколько гарниров. Мы сидели за обеденным столом, притворяясь, что все в порядке.

— Сегодня звонила мама.

— Как она? — Сэм практически подавилась из-за бодрого тона, который она из себя выдавила, вонзая нож в мясо.

— Она не приедет домой на Рождество.

— Ну и дерьмо. — Тетя перестала сражаться с мясом и положила вилку рядом с тарелкой. — Ты хочешь поехать к отцу?