Неслышный зов

— Наконец-то хоть раз в три месяца перекинемся парой слов! Впрочем, парами слова не существуют. У меня есть короткое деловое предложение: как ты смотришь на то, чтоб пойти учиться на дневное отделение в вуз?

— В какой?

— Ну, например, в инженерно-экономический.

— Зачем? Мне нужен гуманитарный.

— Гуманитарный, как тебе известно, писателей не готовит, — возразил Юра. — Они чаще появляются после медицинского, геологического. Важны талант, интересная практика. В экономическом получишь марксистское образование. Это для литературы сейчас важно.

— Но я провалюсь на экзаменах. У меня в запасе семилетка и фабзавуч.

— Учти, после разоблачения промпартии государству нужна пролетарская техническая интеллигенция. В вузы посылают парттысячу. Я тебя вставил в списки комсомольской сотни. Нам, видимо, будут кое-какие поблажки. Не все имеют среднее образование. К тому же надо учесть мои гениальные способности организовывать удачу на экзаменах. Не пропадем, пробьемся. Иначе ты потеряешь не менее трех лет.

«Юра прав, если сейчас не решусь, то не скоро получу высшее образование, — подумал Роман. — Я же ничего не теряю. Хоть двухнедельным отпуском воспользуюсь. Меня же обязаны отпустить на экзамены».

— Ладно, рискнем! — вслух согласился он. — Когда отпуск просить?

— С понедельника. Четыре дня на подготовку останется. Тянуть незачем.

Начальник цеха, узнав, что Громачев берет отпуск на время экзаменов, побагровел и раскипятился.

— Три года в фабзавуче учился… и еще ему мало! В ученые рвешься? А кто же работать будет?

— Я не сам… Меня мобилизуют в счет комсомольской сотни, — сказал Роман, чтобы прервать поток укоров.

Бригадир Созонтыч был спокойней, он внимательно выслушал Романа и одобрил решение:

— Правильно маракуешь. В мое время такого счастливого часа не выпадало. Пользуйся, пока башка варит. Только нас не забывай, на завод возвращайся.

Лапышев начисто освободился от райкомовских дел. Юра был человек риска и верил в свои способности. Отрезав себе все пути отступления, он добыл где-то программу вступительных экзаменов, притащил две пачки учебников, старую грифельную доску и предложил:

— Давай готовиться без раскачки. На сон грядущий очень полезно.

Они в течение четырех дней вставали чуть ли не вместе с солнцем. Быстро умывались, готовили завтрак и садились штудировать учебники. Сперва вспоминали то, что знали, затем принимались за неизвестное: читали вслух объяснения, на грифельной доске решали задачи, а нужные формулы выписывали для шпаргалок.

Лапышев был более подготовлен, он терпеливо объяснил Громачеву то, что в учебниках было изложено не очень внятно. Заодно и сам укреплял освоенное.

Когда они обалдевали от напряженных занятий и начинали позевывать, Юра отдавал команду:

— Стоп! Машинки засбоили. Пошли проветривать мозги.

Первым делом они заходили в столовую, брали обед и по три компота, полагая, что от сладкого мозг будет лучше работать. Потом, чтобы размяться, пешком шли на Острова.

Осени еще не чувствовалось. Деревья стояли зелеными. Но вода в Неве уже была холодной, долго не поплаваешь. Одновременно нырнув, они саженками проплывали метров пятьдесят и, выскочив на берег, принимались растирать покрывшееся пупырышками тело.

В беседке возле Стрелки играл духовой оркестр. На танцплощадке маняще кружились пары, мелькали светлые развевающиеся платья.

— Эх, крутануть бы хоть одну! — воскликнул Юра и тут же себе пригрозил: — Я-те крутану! Забудь на две недели все… впереди только одна цель! А ну, рысью домой! — скомандовал он.

И они бегом, плечо в плечо, устремились к трамвайному кольцу. В киоске на площади покупали свежие газеты и, сев на трамвайную скамейку рядом, просматривали телеграммы. Но ничто в международной жизни не трогало их, занимали только надвигающиеся экзамены.

Институт находился невдалеке от Невского, у Никольской церкви. Экзаменующиеся сидели на скамейках и ступенях лестницы, в вестибюле здания и сновали в длинных коридорах. Недавние школьники походили на узников, давно не видавших солнца. Их тощие шеи и лица были бледными, а тревожные глаза плавали в синеве. Контрастом являлись крепыши бойцы, демобилизованные из армии парни. Они казались прокаленными на лагерных ветрах, их лица погрубели, и кожа на ногах лупилась. Нелепыми в этой компании выглядели усатые дяди из парттысячи, которые могли бы быть отцами юнцов.

Девятиклассники из школ второй ступени не решались первыми проходить к экзаменаторам. Они толпились у дверей, ловили тех, кто успел «засыпаться» или получить «хор.», обступали их и допытывались, какие вопросы оказались легкими или роковыми, и тут же принимались листать учебники, конспекты и бормотать.

Громачев с Лапышевым решили вначале сдать литературу и политэкономию. По этим предметам они считали себя более подготовленными.

— Если получим хорошие отметки по двум предметам, то считай, что пробились, — заверял Юра. — Старайся показать эрудицию!