Неслышный зов

«Мне цыганочка гадала,
На другую намекала,
Ту, что дома не бывает,
Наше сердце забывает.

Живу в общежитии. Если пожелаешь встретиться — пиши на Флюгов переулок, комната 32. И укажи время, когда бываешь свободна от ухажеров и дирижеров. Гром».

Сложив записку пополам, он поспешил уйти. Зачем ему встречаться с Ниной, когда приезжает Сусанна!

Вечером, захватив вино, пряники, колбасу и подарок Калитичу — кожаную фуражку, Громачев с Лапышевым отправились на Седьмое небо.

Калитичи их, конечно, не ждали. Они купали в ванной своего карапузика Колю, похожего на Зою. Гостям женатики обрадовались. Они немедля извлекли из воды младенца и закутали в махровую простынку. Иван унес его в комнату вытирать и одевать, а Зоя помчалась на кухню ставить чай и готовить бутерброды.

Подарок Ивану пришелся по душе.

— Где вы его добыли? Давно мечтал о кожаном картузе. Две кепки прожег, да и вид у них какой-то засаленный… Удружили, братцы! Спасибо.

Одной бутылки вина на четверых не хватило. Зое пришлось доставать припрятанную наливку.

Пили за успех повести, за будущих инженеров и за здоровье Коли, который почему-то называл себя Кулей.

О дне приезда Дремовой Громачев узнал в журнале «Работница и крестьянка». Сусанна прислала в редакцию телеграмму, что прибудет в Ленинград на знаменитом ледоколе «Красин».

Уточнив, когда ледокол прибывает, Роман купил розовых и красных гвоздик и поехал в порт.

На причале нетрудно было найти толпу встречающих. Громачев всматривался в ожидающих мужчин: нет ли среди них Мокеича? Не найдя его, подумал: «Видно, не хочет и с ним видеться, поэтому не оповестила».

Подошедший по каналу ледокол долго пришвартовывался. На его верхней палубе толпились пассажиры. Они что-то выкрикивали, махали шапками, платками. Но среди них Сусанны не было. «Видно, заметила меня и не хочет показываться, — решил Роман. — Но я дождусь ее».

Он подошел ближе к спущенному с корабля трапу и, прячась за ажурной стойкой крана, стал ждать.

Дремова, одетая в белую шубку, шерстяной платок и унты, спустилась на берег чуть ли не последней. Она тащила в руках два чемодана.

Громачев шагнул ей навстречу и, протягивая цветы, весело сказал:

— С приездом, сестренка!

Сусанна отпрянула сначала, в растерянности опустила на землю чемоданы и, не зная, как быть, взяла цветы.

— Господи, вот не ожидала! Как ты узнал о приезде?

— Сердце подсказало.

— Из всех людей на земле мне хотелось видеть только тебя, но я дала себе слово не встречаться. А ты тут, и ничего теперь не поделаешь. Здравствуй, родной.

И она с таким чувством принялась целовать его, что он невольно смутился.

— Хватит, Сусанна, на нас же смотрят.

— Пусть видят, мне на них наплевать. А что ты таким франтом?

— Ради тебя и… по случаю удачи — заключил договор на книгу.

— Поздравляю. Теперь, наверное, от девчонок отбоя нет?

— Не замечаю их. С утра до позднего вечера занят. Я ведь студент, комсомольский активист и… в литгруппе начальство.

— Не торопись выкладывать… расскажешь подробней дома.

— По какому направлению поедем? К Мокеичу? — спросил Роман.

— Хоть это и жестоко, но я буду жить одна, — ответила Сусанна. — И ты ни на что не рассчитывай. Все, что было у нас, осталось в далеком прошлом.

— Ты кого-то встретила на Севере?

— Нет. Меня заботит другое. По-прежнему страшит будущее. Но о таких вещах говорят не на ходу у трапа. Ты сегодня свободен?

— Да, вполне. Сбежал со всех лекций. Готов подчиняться до поздней ночи.

— Не пугайся, на столь долгое время не понадобишься.

Погрузив чемоданы в автобус, они поехали к центру города. На проспекте Огородникова пересели в трамвай и вскоре очутились дома.

Соседка, хоть до сверкания убрала комнату Сусанны, все же не ждала столь скорого приезда. Она кинулась целовать Дремову, потом засуетилась: побежала на кухню ставить чайник, разогревать обед.

Раздевшись, Сусанна первым делом нашла хрустальную вазу, наполнила ее водой и, поместив цветы, полюбовалась ими и сказала:

— Давно таких не видела. Спасибо… И за красные и за бледно-розовые!

Мария Трифоновна не оставила их наедине, она пригласила к обеду:

— Надо бы праздничный стол, да не ждала я сегодня, — оправдывалась она. — Прошу отведать, чего наготовила.

— А мы сейчас все сделаем по-праздничному, — пообещала Сусанна.

Она достала из чемодана флягу со спиртом, соленую семгу в замасленной бумаге и тресковую печень. Сама, как заправский выпивоха, разбавила спирт водой и, наполнив рюмки, предложила выпить за встречу.

— За братца и сестру, — добавила соседка. Она по-прежнему полагала, что они родственники.

После выпитого спирта глаза Сусанны засветились, как в прежние времена. Роман, опасаясь проницательности Марии Трифоновны, невольно отводил взгляд и про себя радовался: «Любит, любит по-старому! Чего же она хорохорится?»