Несмотря ни на что (СИ)

— И что теперь? — спросил он себя, жалея, что руки связаны и не выйдет стереть с лица липкую кровь или хотя бы обхватить ладонями гудящую голову. В подобные ситуации он, к собственному сожалению, попадал с завидной регулярностью, но нынешние похитители, увы, оказались отнюдь не глупы и явно знали, что делают.

Он нахмурился, когда в мозгу всплыло еще одно воспоминание — Баз, говорящий, что Джон нужен им живым, как приманка. Скорее всего, хоть вероятность и не очень велика, с убийством похитители повременят. Уже что-то. К тому же, можно надеяться, что особо сильно измываться над ним ублюдки не будут — побоятся переусердствовать. Может быть, получится этим как-то воспользоваться.

В голове ясно и отчетливо прозвучали слова Шерлока, что в любом плане самое слабое звено — люди.

Если все остальное тщетно, остается только ждать, пока твой противник совершит ошибку. Рано или поздно это случится. Он переоценит свои возможности, недооценит твои. Чем дальше, тем уверенней и расслабленней он будет чувствовать себя, и в итоге что-то упустит. И тогда настанет твой час.

Тогда Джон впервые с возвращения Шерлока задумался, что же тот пережил за долгие месяцы своих скитаний. Впервые при мысли о времени, проведенном врозь, внутри шевельнулась не злость, а сочувствие и тревога.

За сказанным явно стоял собственный опыт; хотелось спросить, что с ним произошло, с чем пришлось столкнуться, через что пройти… Но Джон лишь стиснул зубы и отвернулся.

И теперь жалел об этом, понимая, что решение промолчать могло стать одной из многих ошибок, что в итоге привели их к нынешнему положению дел. Быть может именно его упорное стремление делать вид, что ему все равно, и вбило окончательный клин в их пошатнувшуюся дружбу?

Сжав губы, Джон попытался выбросить эти мысли из головы. Позже еще будет возможность все обдумать и все обсудить, но сначала нужно выбраться отсюда.

Медленно двигаясь вдоль стены, он добрался до угла рядом с дверью и встал так, чтобы его не было видно с порога. Вряд ли от неожиданной атаки будет большой толк при текущих раскладах — связанные руки и несколько противников, — но попытаться стоит.

В голове один за другим выстраивались безрассудные и отчаянные планы, чей шанс на осуществление едва ли был выше, чем у привидевшегося во сне. Неизвестно, сколько времени он простоял, настороженно прислушиваясь к происходящему снаружи и заставляя себя полностью сосредоточиться на настоящем, потому что иначе мысли тут же возвращались к Шерлоку, а сейчас он не мог позволить себе подобной роскоши.

Наконец за дверью раздались шаги. Джон поднял голову, щуря усталые глаза, и весь обратился в слух: двое, идут спокойно и уверенно, как люди, которые знают, что им нечего бояться.

Ноги напряглись, разбитые губы засаднило, когда он, сам того не замечая, широко ухмыльнулся. Списали его со счетов? Рановато.

Гулко лязгнул замок, и дверь приоткрылась буквально на несколько дюймов — ему не собирались давать ни малейшего шанса на побег.

Все тело кипело готовностью и бушевавшей внутри яростью вперемешку с адреналином, но в следующую же секунду чаша весов качнулась в другую сторону.

В слабом свете тускло блеснуло дуло надежно сжимаемого умелой рукой пистолета. Тип и марку Джон определить не мог, но это не имело значения: он моментально поставил крест на всей идее. Если броситься прямо сейчас, ему просто пустят пулю в лоб. Лучше дождаться, пока похитители уверятся, что он не представляет угрозы, и немного расслабятся, а затем попытаться завладеть оружием.

План слабый и непродуманный, но другого у него не было. Он сгорбился, всем своим видом демонстрируя покорность, но взгляд опускать не стал: глупо, к тому же требовалось понять, что собой представляют противники.

Первым внутрь с пистолетом в руке шагнул рыжеволосый. Карие глаза внимательно обежали помещение и остановились на Джоне; не отрывая взгляда, громила взял его на прицел и замер, поджидая напарника. Джон очень рассчитывал, что им окажется главарь, Баз — тот, похоже, постоянно держал в уме главную цель похищения и не имел склонности к бессмысленной жестокости, — но вторым зашел ублюдок, сломавший ему руку.

Митчелл. Всплывшее в памяти имя не несло никакой полезной информации. То, что действительно играло роль, без труда читалось в его лице, начиная с издевательской ухмылки и закачивая пересекавшим щеку шрамом. При виде синяков на челюсти внутри шевельнулось удовлетворение, которое, впрочем, тут же угасло, сменившись нарастающим нехорошим предчувствием, когда он разглядел, что Митчелл держал в руках: два массивных браслета, соединенных цепью.

— Что, крысеныш, забился в уголок — думаешь, спрятался? — издевательски протянул тот, зафиксировав замок и почти полностью прикрыв дверь. Хриплый голос выдавал в нем заядлого курильщика, и в воздухе поплыл тяжелый табачный дух. — А я-то думал, что нам достался крепкий орешек, — пихнул он локтем напарника, который, однако, никак не отреагировал, и Митчелл ощерился в откровенно злобном оскале. — Немного же тебе надо, чтобы растерять весь свой гонор.