Несносный ребенок. Автобиография

Я осмотрел помещение в поисках скрытой камеры. Сколько кретинов избавились здесь от дури до нас? Это было похоже на ловушку, но никакой камеры я не заметил. Коп вернулся и вручил нам наши документы, посоветовав Филиппу обновить удостоверение личности.

Всю дорогу из Парижа в Безансон я постоянно оглядывался, проверяя, не следят ли за нами. Но, исходя из опыта, которого набрался из фильмов, я уже не сомневался, что всем было плевать на эти три грамма дерьма.

Территория хозяйства была огромной. Здесь даже имелась своя часовня. Роскошное крыло постройки занимала семья. Местные фермеры сняли береты, чтобы поприветствовать Филиппа, который, опережая моду, был в дырявых джинсах.

Здесь все еще жили как при Старом режиме. Некоторые слуги явно не были осведомлены о событиях Французской революции. Мать была полусумасшедшей, сестра – чистая аутистка, а дедушка неподвижен, как скала. Если бы сюда нагрянули социальные службы, все они в итоге оказались бы в психушке.

Филипп показал мне свою комнату подростка. Постеры на стенах, груда грязной одежды и две колонки до потолка. Он поставил на полную мощность Пэт Бенатар. Мы друг друга больше не слышали, только какой-то отдаленный шум: это сестра вопила, чтобы он сделал потише. Другим членам семьи было плевать, они все были глухи.

Через несколько недель на территорию въехали два грузовика. Один – с операторской техникой, другой – генератор. Все остальные поместились в двух пикапах. Магали, жена Пьера Жоливе, занималась не только костюмами, но также гримом, прическами и немного хозяйством. У нас был один механик камеры, один осветитель и главный оператор-постановщик. Съемочная группа была в самом деле сокращена до минимума, в нее входили только те, кто с трудом сводил концы с концами. У Филиппа не было никакого опыта, но он был полон энтузиазма и слепо нам доверял. Это было трогательно, и никто из нас его доверием не злоупотреблял, как раз напротив. Он был по-настоящему влюблен в свой фильм и, хотя все мы уже знали, что шедевр у нас не получится, мы уважали его чувства. Не обязательно быть красивым, чтобы тебя любили. Нужно просто быть чистосердечным.

Через четыре недели фильм был снят, Филипп отработал все планы, какие хотел. Я продолжал следить за судьбой фильма во время подготовки к его выходу, которая длилась три месяца.

Наконец в один прекрасный день работа была завершена, и Филипп устроил показ в Париже, в присутствии его семьи и приятелей. Впечатление было сильным, его сестра даже расплакалась. Расстались мы добрыми друзьями, но фильм на экраны так и не вышел.

* * *

Едва эта работа закончилась, как со мной связался один продюсер. Его офис находился на улице Тремуай, в восьмом округе. Речь шла о солидном предложении. У него шли съемки, и они только что расстались с первым ассистентом. Им срочно нужна была замена. Получилось удачно, я только что четыре недели тренировался в казарме Безансона.

Продюсер поинтересовался моей фильмографией в качестве первого ассистента.

– Пиала, Фаральдо, Гранперре и Филипп де Шуан, молодой многообещающий кинорежиссер, которого наверняка отберут для Канн, – ответил я, не моргнув глазом.

Лгал я весело, и, поскольку тот прежде занимался порно, мог не опасаться, что ему довелось где-то пересечься с Пиала.

Меня взяли вторым ассистентом, и я приступил к работе прямо на следующий день. Фильм назывался «Большие маневры». Режиссер был из бульварного театра, его звали Рафаэль Дельпар. Из звезд в фильме был занят Мишель Галабрю. Он получил своего «Сезара» не за эту роль, но ему можно было дать премию практически за любую работу. В качестве декорации продюсер выбрал замок и территорию вокруг него. Даже зажмурившись, его невозможно было принять за казарму, но продюсер хорошо знал это место, он снял здесь несколько порнофильмов и уже заключил сделку по аренде замка с его владельцем, который был немало разочарован, увидев военных. Он предпочел бы медсестер.

Нужно было срочно провести кастинг. У фильма был бюджет, но недостаточный, чтобы нанять директора по кастингу, и эту работу поручили мне. Я искал шесть парней и шесть девушек. Передо мной прошли по шестьсот тех и других. По две минуты на каждого кандидата. Я увидел всех красавчиков Парижа, всех не попавших на курсы Флорана[45], всех неприкаянных и даже нескольких бывших сотрудников «Клуб Мед». Выбор был беден. Сыновья богачей из соседнего Нейи и девушки из неблагополучных семейств в розовых мохеровых кофточках. Все они торопливо рассказывали мне о своей тусклой жизни. Но однажды явился странный чувак. Рост 1,93, телосложение грузчика, орлиный нос и взгляд, как у сибаса.

Его звали Жан Рено.

Внешность парня меня впечатлила. Этот был не таким, как остальные. К тому же Жан оказался молчалив, как карп. Я спросил его, есть ли у него фото, и он достал из сумки визитную карточку манекенщика. Парень оказался фотогеничным, можно было в том не сомневаться.

– А кроме этого? Ты уже немного снимался? Может, работал в театре? – спросил я, впечатленный.