Несносный Шварцвальд

– Я же сказал, что никого здесь кроме тебя не хочу, Аляааа, – протягивает на ухо, заставляя тут же сжать ноги от низкого грудного голоса, действующего на меня как валерьянка на котов. – Успокоилась?

Не совсем, но лучше его об этом в известность не ставить, а то утащит в свою берлогу, и бедная Катюшка останется в неведении о судьбе своих плавок.

– Ладно, живи пока что, – дотягиваюсь губами до подбородка и чмокаю его.

– Спасибо, вершительница моей судьбы! – Рич резко склоняется и ловит мою губу зубами. Проводит по ней языком, а потом ныряет им в рот, на долгих несколько минут вырывая меня из реальности.

– Вообще-то, – злобный голос так и не высушенной общей знакомой заставляет нас нехотя оторваться друг от друга, – В лагере запрещено обжиматься на каждом углу. Ладно Ричи, но тебе, Альбина, еще практику ставить должны. Думаю, Лавр не оценит, если узнает, какие шоу ты устраиваешь для воспитанников.

– Иди сушись, Крис, – довольно грубо отвечает за меня Шварцвальд, вкладывая в голос едва различимую угрозу, – Здесь грязь повсюду, не дай Бог случайно оступишься, упадешь, снова отмываться придется. Если это тебе, конечно, поможет.

Крис фыркает, и, развернувшись, выставляет нам на обозрение удаляющийся виляющий зад.

– Не обращай внимания, – мягко говорит Рич, заглядывая мне в глаза.

Но Кристина права. Я только сегодня ругала ребят за то, что те устроили представление, а сама сейчас занимаюсь тем же. Тихий час не оправдание. Мало ли кому захочется в туалет, а тут мы с Ричем демонстрируем высшую степень клейкости нашей слюны.

– Нет, нам нельзя так открыто выставлять напоказ то, что мы вместе. Это неправильно, – упираюсь в широкую грудь ладонями и пытаюсь отойти, но кольцо рук вокруг моей шеи только сильнее сжимается.

– Ты же не будешь делать то, что говорит тебе сучка блондинка, отчаянно желающая залезть мне в штаны?

– Нет, дело не в ней. А в том, что я не хочу подавать ребятам плохой пример. Давай как-то сдерживаться что ли. И штаны свои тоже держи закрытыми! Иначе останешься без того, что из них можно достать.

Рич снова лыбится, но вероятно, в чем-то со мной согласен, потому что, наконец, дает мне вдохнуть полной грудью, расцепив руки. Хотя, честно признаться, мне гораздо больше нравилось дышать им.

– Пойдем на спортплощадку, мы с Саней хотим мяч побросать.

– Иди, я позже приду. Мне нужно выполнить еще одну сверхсекретную операцию.

Рич недоверчиво вскидывает бровь.

– Это какую?

– Одна моя Золушка кое-что потеряла, и боюсь, будет очень недовольна, если весь лагерь начнет примерять эту вещичку в поисках законной хозяйки.

Шварц, кажется, не понял, о чем я, но решил не вникать в подробности и отправился к Саше.

Я нахожу в душе одиноко висящие на крючке розовые потеряшки и передаю их в руки владелице. Миссия выполнена и можно расслабиться на пару часов.

Завариваю в домике кофе и иду на площадку, уже издалека упиваясь зрелищем полуголого Шварца в кепке козырьком назад и свободных шортах. Он ловко забрасывает мяч в кольцо и, увидев меня, посылает воздушный поцелуй. Само очарование. Да такое сексуальное, что я как сумасшедшая фанатка готова обвешать его плакатами комнату и круглосуточно пялиться на поджарое крепкое тело.

Усаживаюсь с краю на скамейку и медленно тяну напиток, наблюдая за тем, как эти двое умело орудуют мячом. Рич с Сашкой с первого дня на одной волне. Они понимают друг друга с полувзгляда, и оба терпеть не могут Юру. Вообще, у нас довольно дружный коллектив, не считая некоторых индивидов, но это скорее исключение, чем правило.

Телефон начинает вибрировать в кармане, отвлекая меня от получения эстетического наслаждения. Отставляю кофе в сторону. Спустя секунду понимаю, что правильно сделала, потому что если бы я не убрала его, сто процентов бы обдала себя кипятком, увидев номер звонящего. Я помню его наизусть, хоть удалила сразу же после того, как узнала, какое его хозяин дерьмо. Пару секунд сомневаюсь поднимать ли трубку, но потом решаю взять. Мало ли по какой причине оно мне звонит.

– Да? – встаю с лавочки и отхожу в сторону вьющейся по ограде поля лозы винограда.

– Привет, детка, – вещает бодрый голос на том конце.

– Я тебе не детка, Никита.

– Прости, забыл. Услышал твой голос и как на пару месяцев назад вернулся.

Морщусь от одного его голоса. Знаете, как иногда бывает. Человек в секунду из любимого превращается в ничтожество одним своим поступком, перечеркнув все то хорошее, что ты в нем видел, и выпускает наружу истинную грязь. Вот так случилось с Никитой. Я смотрела на него влюбленными глазами, как на Божество, а когда он сам мне сказал, что я больше ему не интересна, потому что была экспериментом, разбился как статуэтка Будды на мелкие осколки, оставляя от себя лишь перепачканные черенки.

– Ты звонишь мне об этом сказать? Что изобрел машину времени?

– Нет, если бы изобрел, исправил бы все то, что натворил.

– Ты о чем?

– Я понял, что соскучился, Аль. Я такой мудак.

– С этим не спорю.

– Хм, – на фоне щелкает зажигалка, и Никита, судя по всему, подкуривает, – Заслужил.