Несогласный Теодор

Архитектора я нашел случайно; наши дети когда-то ходили в один детский сад. Его диплом был на тему университетской библиотеки, и он сразу загорелся и справился очень умно. Почти все университетские библиотеки в СССР – я был во многих – это тесный закуток, место с маленьким окошком, через которое выдают книги. К хранилищу никто не имел доступа, потому что разворуют. А мы построили совсем другую библиотеку. Когда приезжали западные специалисты нас контролировать по линии Манчестера или просто посмотреть, у них появлялись улыбки на лицах. Английское качество. Ровно та библиотека, какая и должна быть.

Строила ее британская фирма, которая уже занималась библиотечными зданиями не только в Англии, но и за ее пределами; кажется, даже в Южной Африке. И имела некоторый опыт в России, так что не боялась неизбежных трудностей. Они заехали на нашу территорию с огромными трейлерами, полными всех необходимых стройматериалов. Я осмотрел их хозяйство, спросил бригадира: “Вы что, даже гвозди привезли? Что, гвоздей в России нет?” Он ответил: “А мы уже работали в России. Представь, ты забиваешь гвозди определенного типа. Тебе не хватает триста гвоздей, чтоб закончить. Ты посылаешь человека, чтоб купил те же гвозди, – нету таких же гвоздей. Есть другие. А так работать нельзя”. Выгрузили все и начали строить библиотеку.

Оказалось, что они действительно знали Россию лучше меня. Как-то меня досрочно вызывают из Англии: горит библиотека. Я первым самолетом прилетел сюда. Сгорел дом частично, огонь дошел до библиотеки. Здешние идиоты забыли вовремя выключить подогреватель воды, и все загорелось. Но произошло второе, что было хуже: когда английские рабочие выбежали наружу во время пожара, у них украли инструмент. Я им на это: “Что, конец всему?” – “Не-не-не. Вы успокойтесь. Инструмент уже в самолете, мы заказали, его выслали”.

Ну, а дальше начался набор. Мы набрали в первый раз тридцать человек, но прием быстро увеличивался. Кое-что пришлось менять: мы закрыли факультет социальной работы, на который я возлагал такие надежды – и в силу своего биографического опыта, и потому что это направление чертовски важное для России. У вас под социальной работой до сих пор понимают помощь бедным, что важно, но центральный вопрос – реабилитация инвалидов в возвращении в нормальную жизнь. Такой – поставленной на должный уровень – социальной работы нет в России и теперь. Но оказалось, что у министерства социальной защиты был свой университет, и они туда брали преподавателями только тех, кто у них кончал. Кроме того, наши выпускники, конечно, выделялись невероятно своей профессиональной непокладистостью. Как только их назначали, они начинали спорить и требовать изменений. К концу четвертого года все они были успешны и ни один из них не работал по профессии.

Мы, повторюсь, закрыли один факультет, зато и открыли – другой. Факультет, которого не было в России: культурный менеджмент. Стало ясно, что есть нужда в специалистах по созданию культурных институтов, а главное, по управлению ими, потому что этих институтов куда больше, чем людей, которые могут и умеют их “настраивать”. Причем, как выяснилось, мы обогнали Манчестер; когда я приехал туда и попросил расширить валидацию, включить в нее факультет культурного менеджмента, мне с удивлением ответили: “Мы о таком не слыхали, у нас такого факультета нет”. Оказалось, что в большинстве английских университетов нет культурного менеджмента. И я пошел к шотландцам, договорился с ними, и они стали нашими валидаторами. Но прошло несколько лет, культурный менеджмент преуспел, расцвел даже, и вдруг в Манчестере мне сказали: “А почему вы валидируетесь у шотландцев, а не у нас? Теперь уже это возможно”. На что я им ответил, грешным делом: “Если так, мы вас можем валидировать”. Ну, там смех и грех. Но в конечном итоге они нас валидируют.

Я старался приглашать к нашим магистрантам лучших профессоров. Навсегда запомнил лекцию великого Айзенштадта, одного из ведущих социологов мира. Я представил его, передал слово, а он сказал:

– Теодор перечислил мои титулы. А я теперь представлю себя своим манером. Я учитель вашего учителя.

На что они зааплодировали.

А когда мне исполнилось восемьдесят, я принял решение перестать быть ректором. Ну, нельзя оставаться вечно. И для университета не так уж хорошо, если старый ректор умирает на своем посту; надо поставить молодого человека. Мы долго искали, и в конечном итоге я понял, что лучший из моих деканов, как раз возглавляющий культурный менеджмент, – идеальный человек для ректорства. Идет у Сергея Зуева все очень хорошо, на мой взгляд.