Несостоявшаяся битва

Поляки запросили вначале 56 млн. фунтов стерлингов, а договорились только на 8 млн. Вопрос о немедленной военной помощи полякам, если последние подвергнутся нападению, вообще не рассматривался, хотя польская делегация упорно настаивала на некотором прояснении его. Кроме того, английский комитет начальников штабов решил внести полную ясность в этот вопрос перед комитетом имперской обороны. В первых числах июля начальники штабов доложили комитету, что судьба Польши должна зависеть от конечного исхода войны, а это будет зависеть от способности союзников нанести в конечном счете поражение Германии, а не от ослабления давления на Польшу в самом начале войны. Начальники штабов чувствовали, что кое-что можно было бы сделать, чтобы косвеннным путем оказать помощь полякам посредством осуществления воздушных налетов на Германию. Однако это, утверждали они, поднимает все вопросы, связанные с принятой политикой в отношении бомбардировок.

Комитет начальников штабов отверг все варианты, которые могли бы привести к эффективной помощи полякам, так как они вызвали бы со стороны Германии опасные ответные удары по городам и промышленным объектам союзников и, больше того, вызвали бы отчуждение нейтральных стран. Ни в одном месте представленного меморандума начальников штабов не рассматривались возможные преимущества для союзников, в случае если бы Гитлер вел войну одновременно на двух фронтах, и не было каких-либо сомнений в тех тревожных данных, на которых основывалось решение вести длительную войну, бросив Польшу на произвол судьбы.

Комитет имперской обороны одобрил доклад «как основу для переговоров с французами и поляками, которых, говоря словами официальной истории, было важно удержать от любых „импульсивных действий“, которые могли быть использованы немцами для оправдания своих массированных ответных ударов». Французы, ознакомившись с выводами английского комитета начальников штабов, с облегчением одобрили их и заверили, что будут проводить только самые ограниченные операции на суше и в воздухе. Они «согласились, что… в качестве немедленного шага Польша должна быть проинформирована о тех ограничениях, которых будет придерживаться Франция».

С польским правительством не посоветовались и не сообщили ему в совершенно конкретной форме, что, если Польша подвергнется нападению первой, Запад не окажет ей никакой военной помощи. Вместо этого было решено послать в Варшаву генерала Айронсайда, который в скором будущем должен был стать начальником имперского генерального штаба, чтобы встретиться с польскими военными руководителями и выяснить их планы и намерения.

Айронсайду не дали указаний проинформировать поляков по существу меморандума английского комитета начальников штабов и о его одобрении французами.

10 июня, через шесть дней после принятия решения о посылке Айронсайда в Варшаву, он прибыл на Даунинг-стрит, чтобы получить указания от премьер-министра и министра иностранных дел. Чемберлен сказал ему, что правительство не имеет ни малейшего понятия о том, «что собираются делать поляки», и он хочет, чтобы Айронсайд узнал об этом на месте.

Следующий день Айронсайд посвятил изучению последних документов по обмену мнениями между английскими и французскими штабами и, к своему удовлетворению, выяснил, что не будет поспешного наступления на линию Зигфрида и что другие формы оказания помощи, например воздушные налеты, потребуют много времени до их практического осуществления. «Я должен убедить поляков, что поспешность в данном случае против них», — записал Айронсайд в своем дневнике 13 июля; 17-го Айронсайд вылетел в Варшаву, а во вторник, 18 июля, он имел первую встречу с польским главнокомандующим маршалом Рыдз-Смиглы.

После этой встречи Айронсайд телеграфировал своему правительству в Лондон: он убежден, что поляки не предпримут никаких опрометчивых шагов в военном смысле; их военные усилия почти вызывают изумление; Англии не следует обуславливать столь многими ограничениями свою финансовую помощь полякам, а «времени очень мало». В заключение он добавил, что поляки достаточно сильны, чтобы оказать сопротивление, если подвергнутся нападению.

В Варшаве Айронсайду пришлось трудно. Он узнал, что французы и англичане не сообщили полякам суровую правду о своем предполагаемом дезертирстве.

Французы лгали Полякам, заверяя их, что предпримут наступление против Германии, если она нападет на Польшу. Вряд ли он успокоился, вернувшись в Лондон 24 июля и встретившись с военным министром Хор-Белиша, который собирался присутствовать на совещании комитета имперской обороны, где намечалось обсуждение польского вопроса. Айронсайд был поражен «изумительной неосведомленностью в отношении Польши» на столь поздней стадии работы над этой проблемой, а также тем, что не было даже попыток воспользоваться сведениями, которые он привез из Польши, перед совещанием комитета имперской обороны.