Несостоявшаяся битва

Мы знаем, что Остер информировал одного старшего офицера голландской разведки о неминуемом нападении 10 мая 1940 года; мы знаем, что Дания и Норвегия были заранее, в апреле, предупреждены через швейцарские каналы о предстоящем нападении, и мы также знаем о тех близких и тесных связях между этими немецкими кругами и дипломатами и военными атташатами западных держав. И как случилось, что при таких исключительно благоприятных условиях комитет начальников штабов министерства иностранных дел и Кэ д'Орсе, английское и французское правительства оказались полностью не подготовленными к курсу действий Гитлера, хотя он, по меньшей мере трижды до перехода к практическим действиям, подробно излагал свои планы, которые были известны этим офицерам абвера, не говоря уже о тех сотрудниках германского министерства иностранных дел, которые были в не меньшей степени настроены против Гитлера? Всем им были известны факты. Что же случилось с ними? Затерялись ли эти сведения в каналах информации или их просто подшили к делу, не обратив на них должного внимания? Были ли они преднамеренно изъяты или попали по назначению, но их просто игнорировали?

Это не праздные вопросы о том, что могло бы произойти в 1939 году, хотя с тех пор в организационном и техническом отношении английская и американская военные разведки стали совершеннее. Однако не произошло никаких коренных изменений в дипломатической и политической разведке.

Речь идет не о том, что их донесения недостаточно квалифицированны. Они подчас очень здравые, с трезвой оценкой местных условий и перспектив развития событий, но они редко выходят за эти пределы и редко затрагивают ту сферу деятельности, в которой специализировался Гитлер и которая отмечена печатью 1939 и 1940 годов. Именно в этой связи мы должны извлечь урок сентября 1939 года, урок, который применим и сейчас, как и 30 лет назад.

Ибо, когда начинаем анализировать донесения 1939 года, опубликованные или все еще находящиеся в архивах, мы видим, что их можно разбить на три группы:

1. Нежелание англичан и французов поверить, что Гитлер пойдет на что-либо кажущееся им неблагоразумным.

2. Нежелание Гитлера поверить в готовность англичан и французов ответить на его вызов.

3. Преувеличенные оценки сил противника привели к бездействию, когда можно и нужно было предпринять решительные действия, или к напрасной трате и неправильному использованию средств и возможностей, чтобы встретить несуществовавшие опасности.

Сочетание неверия в непредвиденное и веры в преувеличенную оценку сил противника продолжало играть главную роль нa протяжении всей войны при выработке политики правительствами ведущих государств. Оно было решающим фактором при быстрой оккупации Норвегии и Дании Германией в 1940 году и при прорыве французской обороны у Седана в мае того же года. Внезапное нападение японцев на Пирл-Харбор оказалось возможным только вследствие полного неверия американцев в вероятность такого нападения.

После Пирл-Харбора державы оси, казалось, потеряли возможность осуществления дальнейших неожиданных акций против союзных держав, за исключением неожиданностей тактического характера, как это было с применением «летающих бомб», направленных против гражданского населения Лондона. Однако, по мере того как ослабевало влияние фактора стратегической внезапности, другой фактор, о котором уже говорилось, — преувеличение сил противника — стал играть даже более решающую роль.

Но это было не простое преувеличение разведывательными органами. Это преувеличение носило значительно более сложный характер; оно проистекало непосредственно из обстоятельств 1939 года: из страха и отсутствия желания бросить немцам вызов на Европейском театре. По мере того как немцы стратегически и психологически начали закрепляться на занятых рубежах с помощью таких терминов, как «Атлантический вал» и «Крепость Европа»,[60] они опять начали снабжать разведку союзников информацией, используя те же приемы, которые оказались столь успешными в 1938 и 1939 годах.

Начиная с 1942 года и особенно в 1943 году английская и американская оценки немецких сил вдоль Атлантического вала в значительной степени превышали фактическую численность немецких войск, оборонявших на всем Западе «Крепость Европу»; планы вторжения в Европу в качестве главной операции по облегчению положения русских на русско-германском фронте неоднократно переделывались союзниками из-за изменявшейся численности сил вторжения, которые все время увеличивались в свете исключительного преувеличения разведкой немецких оборонительных сил на Западе.[61]