Несостоявшаяся ось: Берлин-Москва-Токио

Скромно претендуя лишь на уточнение и дополнение сказанного в прошлых беседах, рейхсминистр сразу же перешел к самому важному, о чем по-настоящему еще не говорилось, но из-за чего затевался весь сыр-бор. Риббентроп «хотел бы изложить «сырые мысли», как он их себе представляет, т.е. мысли, которые, может быть, в будущем могли бы быть реализованы. Эти мысли заключаются в сотрудничестве между государствами – участниками пакта трех и СССР. Риббентроп думает, что сначала надо найти путь, чтобы совместно в широких чертах установить сферы интересов четырех государств, а затем особо договориться о проблеме Турции <которую страны Оси хотели полностью включить в свою орбиту. – В.М.>. Проблемы разграничения сфер интересов касаются четырех государств, в то время как проблема Турции затрагивает только Германию, Италию и СССР <действительно, какое дело японцам до «Константинополя и проливов»! – В.М.>. После того как Молотов переговорит со Сталиным и после того как Германия и СССР договорятся по этому комплексу вопросов, министр думает, что Германия и СССР вступят в контакт с Японией и Италией с целью выяснения возможностей приведения их интересов к одной формуле [Примечательное разночтение в германской записи: «Вслед за тем Имперский Министр иностранных дел вступит в переговоры с Италией и Японией, чтобы узнать, как вернее могут быть учтены их интересы при разграничении сфер влияния». Если верить этому варианту, Риббентроп предпочитал лично контролировать всю политику стран Тройственного пакта в отношении СССР, ставя залогом их сотрудничества предварительное достижение согласия между Берлином и Москвой.]… Если можно будет привести к одному знаменателю интересы этих стран, что Риббентроп считает не невозможным и выгодным для заинтересованных сторон, тогда можно было бы зафиксировать эти оба комплекса в доверительных документах между ними, если СССР разделяет взгляды Германии о воспрепятствовании расширению войны и стоит на точке зрения ее окончания… Я Риббентроп. – В.МУ представляю себе, что конечной целью… должно быть заключение соглашения между участниками пакта трех с одной стороны и СССР – с другой стороны о сотрудничестве четырех держав в этом смысле. Чтобы рассмотреть эти дела более конкретно, он набросал несколько пунктов, из которых, по его мнению, должно состоять это соглашение. Он хотел бы подчеркнуть, что в такой конкретной форме он, Риббентроп, не говорил ни с Японией, ни с Италией [Риббентроп слукавил, потому что идентичный план он уже излагал Чиано 4 ноября.]. Он думал, что эти мысли должны быть в первую очередь выяснены между СССР и Германией. Разумеется, в общих чертах он обсудил эти мысли с Японией <когда, где и с кем? – В.М.> и с Италией <то-то! – В.М.> … Он просит переговорить со Сталиным о возможности такого соглашения. Следующим этапом должны быть переговоры с Италией и Японией. Все это будет иметь смысл тогда, когда будет достигнута ясность в этих вопросах».

Послевоенные мемуаристы, германские и иностранные, стремились перещеголять друг друга, изображая Риббентропа самовлюбленным идиотом, не имеющим ни представления о мировой политике (куда, дескать, «торговцу шампанским»), ни оригинальных идей, а только способным произносить бессодержательные, но напыщенные речи. Воля ваша, но, даже сравнивая две записи его беседы с Молотовым, я ничего подобного не вижу. Рейхсминистр здраво и дипломатично изложил свой подход к союзу стран, связанных общими геополитическими интересами.

Изучив все доступные материалы, автор этих строк уверен, что Риббентроп искренне хотел договориться с Москвой, потому что видел в этом наилучший геополитический и геостратегический вариант для Германии, а также возможность грандиозного триумфа для себя лично. Не стоит сбрасывать со счетов его честолюбие, не меньшее, чем у Черчилля! Именно поэтому, а не из излишней осторожности, он хотел сначала договориться с СССР и лишь потом привлекать к переговорам Италию и Японию. С Молотовым он еще мог поделиться лаврами – но не с Чиано, которого не любил, и не с Мацуока, которого просто не знал.

Но почему самоуверенный и честолюбивый Риббентроп скромно называет тщательно проработанные предложения «сырыми мыслями». И почему их делает он, а не фюрер? Забегая вперед, скажу, что Гитлер в это время уже принял стратегическое и был готов к принятию политического решения о нападении на СССР, о чем его министр иностранных дел не знал. Полагаю, логика Риббентропа была примерно такой. Если предложения будут приняты и соглашение достигнуто, то результатом станет дипломатический – и геополитический – триумф, который Гитлер примет, пусть хотя бы на время. Если же предложения будут отклонены, то исходили они не от Гитлера, который на эту тему ничего конкретного вообще не говорил. Сам же Риббентроп «спасал лицо» оговоркой, что это просто наброски, наметки.

Итак.

Проект

Соглашение между государствами Тройственного пакта: Германией, Италией и Японией, с одной стороны, и Советским Союзом – с другой стороны