Несостоявшийся стриптиз

 — Еще один такой фокус, и я отправлю тебя самого на тот свет, понял.

 К. У. тихо улыбаясь, сосредоточился на экране. Шоколад был вкусным, а актрисы хорошенькими.

 — Я не шучу, — грозно добавил Клайд.

 — Тише! — шикнула Бонни. — Если вам так хочется поговорить, выйдите из зала. 

6

 Они мчались напропалую, чтобы устроиться на ночь именно в этом мотеле. К. У. никак не мог взять в толк, в чем дело. Обычно они останавливались где попало, когда начинало темнеть. Но сейчас все было иначе. Сейчас Клайд твердо знал пункт назначения и не желал слушать никаких возражений.

 Когда они наконец добрались до места, К. У. еще раз удивился, почему так стремился сюда Клайд. Ничего особенного — скопище грубо сколоченных лачуг вокруг стоянки. Да и номера так себе: все те же некрашеные стены, все та же дешевая мебель, все те же жесткие кровати. Правда, здесь имелось радио — и на том спасибо. К. У. очень захотелось, чтобы Бонни переключила программу. Ему вовсе не хотелось слушать Руди Валли, его не интересовали эти романтические баллады, исполняемые пронзительным голосом. Он предпочитал народные песни.

 — Почему мы приехали сюда? — спросил он Клайда, на что тот осклабился и ответил:

 — Потому что я так захотел.

 — Понятно. Но все-таки почему?

 — Потому что здесь у меня назначена встреча со старшим братом Баком. Он едет сюда. Я написал ему письмо, объяснил, где меня искать, и попросил приехать. Я хочу сказать ему привет. Бак отличный парень.

 — А если он не приедет?

 Клайд потемнел лицом и сказал:

 — Бак приедет. Потому как он настоящий мужчина.

 Позже вечером К. У. принимал ванну, а Клайд сидел на кровати и чистил оружие. Сначала он разобрал револьверы на части, тщательно протер, смазал, затем стал собирать опять. Он не обращал никакого внимания на попытки Бонни завести разговор. Ей наконец это надоело, и она ушла в ванную.

 К. У. сидел в ванной, наполненной серой мыльной водой и сосредоточенно мылил себе спину. Бонни подошла к зеркалу над раковиной и стала вглядываться в отражение. Придя к решению, она стерла помаду. Затем она начала заново накрашивать рот. Закончив, наклонила голову вправо, потом влево, оценивая проделанную работу. Она повернулась к К. У., затянулась сигаретой и спросила:

 — Ну, как я выгляжу?

 Он прервал процесс омовения и спросил:

 — В каком смысле?

 — Тебе нравится?

 — Да что?

 — Мой рот.

 Он уставился на нее немигающим взглядом:

 — Ну да. Конечно, нравится.

 — Я имею в виду помаду. Я наложила ее иначе. Меньше и другого цвета.

 — А, понятно. Ну да, получилось очень здорово.

 — Ну, так что ты обо мне скажешь? — лениво осведомилась Бонни.

 — Ну это… ты в большом порядке… И вообще… Так сказать… Ты выглядишь иногда прямо как картинка.

 Бонни снова повернулась к зеркалу и опять стала разглядывать свое лицо. Да, наконец решила она. Все верно. Она и впрямь хороша собой. И новая помада ей к лицу. Она причесала свои светлые волосы так, что они закрыли уши. Вот так. Так лучше. Вид мягче, женственней. Она осталась довольна.

 — Эй, Бонни! — крикнул К. У. — Кинь-ка мне мочалку. Вон она там.

 Машинально Бонни повернулась к полке, сняла мочалку и, сделав два шага к ванной, уже собиралась передать ее из рук в руки К. У., как вдруг ей в голову пришла мысль. Она протянула руку с мочалкой, оставаясь на приличном расстоянии до ванны, и сказала с поддразнивающими интонациями в голосе:

 — А ты возьми ее сам.

 — Чего?

 Бонни помахала мочалкой, как тореадор плащом. К. У. тупо уставился на нее.

 — Почему бы тебе не взять ее самому, а?

 Он начал подниматься, потом понял, что ему тем самым придется предстать перед Бонни голым, и снова плюхнулся в ванну.

 — Ну ладно, Бонни, — забормотал он. — Кончай. Дай, пожалуйста, мочалку.

 — Вот она, — продолжала дразнить его Бонни. — А тебе надо только сделать маленькое усилие. У тебя что, нет сил подняться? А ну-ка отвечай.

 — Да не в этом дело…

 — А в чем же, скажи.

 — Ладно тебе, — пробормотал он, втянув голову в плечи. — Ты сама знаешь, в чем дело.

 Она улыбнулась. Затем медленно, еле-еле передвигая ноги, двинулась к ванне, не спуская с него глаз.

 — Тогда я сама подам ее тебе, — тихо проговорила Бонни.

 Бонни приближалась, а К. У. понял, что она и впрямь подойдет вплотную и что вода — плохая ширма. Он поднял колени чуть не до подбородка и стиснул их так, что по ванне побежали волны.

 — Ну хватит, Бонни, дай мне мочалку…

 — Обязательно, а то как же… Сейчас…

 Она подошла к ванне совсем близко — на расстояние вытянутой руки. К. У. стал неистово озираться по сторонам в поисках чего-нибудь, чем можно заслониться. Потом быстрым движением он выхватил мочалку из руки Бонни. Этот маневр вызвал каскад брызг, и Бонни поспешно отступила назад, чтобы на нее не попала вода.

 Она посмотрела на К. У., который сидел, скорчившись в ванне, словно большое морское животное, страшащееся воздуха, и сама удивилась своим действиям. Зачем, спрашивается, ей этот толстячок? Что толку от такой победы, какие радости она ей может сулить? Его постоянное присутствие означало удар по достоинству — ее и Клайда тоже.