Несостоявшийся стриптиз

 Ей снова вспомнилась комната в материнском доме. То же самое чувство запертости, безысходности, когда трудно дышать. Птица в клетке с подрезанными крыльями. Ей так хотелось… Только она сама не могла понять, чего именно…

 — Детка, что с тобой?

 Она перевернулась на спину. Над ней стоял Клайд с озабоченным лицом — меж бровей пролегла глубокая складка. Она протянула к нему руки, и он пришел в ее объятья. Он был крепок, мускулист, и тяжесть его тела приятно возбуждала.

 Она прижала его к себе, ее живот прикоснулся к его животу, губы раскрылись, стали ловить его губы. Поцелуй получился долгим, жарким, глубоким, совершенно непохожим на все, что бывало раньше.

 Ее объятья сделались еще крепче, потом одна рука соскользнула к его пояснице и прижалась к ней с неодолимой настойчивостью, и он отозвался на это так, как не отзывался раньше. Она положила его руку себе на грудь. Его пальцы были крепкими и нежными, и вдруг под ее соском родилось острое ощущение, которое двинулось дальше, ниже, в то потайное место, куда она так мечтала впустить Клайда. Он прервал поцелуй и сказал:

 — Послушай…

 — Т-с! Поцелуй меня еще…

 — Ты же знаешь, как я к тебе…

 Она обхватила ладонями его щеки и снова прильнула ртом к его губам, и после недолгих поисков пустила в ход язык, лаская им его губы, овал рта, зубы, десны, щеки изнутри. Он тихо простонал, откинулся на спину, она навалилась на него.

 — Мы не должны, — сказал он. — Это нехорошо…

 — Я люблю тебя, Клайд…

 — А я тебя, Бонни. Но это не значит, что мы должны тут барахтаться, словно собаки во время течки…

 Она улыбнулась и, обводя пальцами линию его подбородка, сказала:

 — Может, эти собаки разбираются в жизни получше нас?

 В нем происходила безмолвная борьба, Бонни это хорошо видела. Внезапно он выпрямился и сказал:

 — Это нехорошо.

 — Ты не прав, Клайд. Это ничуть не хуже всего остального.

 Его сильное тело вдруг исказила судорога. Он подошел к дальней стене, помолчал с минуту и сказал:

 — Ты не понимаешь…

 — Я люблю тебя, Клайд. Разве это недостаточно?

 Он глубоко вздохнул и попытался выключить память, но в его сознании возникали картины, которые он хотел бы забыть раз и навсегда. Одна из них часто не давала ему покоя: отец и мать в постели, без одежды, в поту, в конвульсиях, отец сверху, мать снизу, он, похоже, делает ей больно, она издает жалобные стоны. Боль, насилие, непристойность происходящего, а затем упреки, сетования матери о том, что настоящее мимолетно и его не ухватить, не догнать… Эти повторяющиеся сцены, которые опустошали, напоминали о недосягаемости желаемого.

 Еще толком не поняв, что это за сцены, Клайд дал зарок никогда не причинять боль любимой женщине, никогда не отказывать ей в том, что она хочет. И чтобы не нарушать свое обещание, он решил оставить в стороне многое из того, что делают мужчины…

 Когда ему было шестнадцать лет, в его жизни появилась девушка. Она была старше его на два года и успела кое-что узнать и испытать. Как-то раз она отвела его на задворки школы и показала, как надо целоваться, как надо ласкать девушку. В нем нарастало возбуждение и наконец ему просто захотелось кричать криком. Она же стала издавать странные жалобно призывные звуки, ее тело начало извиваться, словно в знак протеста, и он понял, понял, понял, что причиняет ей боль. Он, взъерошенный, растерянный, даже сердитый вскочил, не обращая внимания на ее умоляющие призывы, взгляд, отвернувшись, чтобы не видеть ее раздвинутые ноги, бледный живот и темный мысок, который в то же самое время и притягивал и отпугивал. Она тихо, умоляюще произнесла его имя, но он повернулся и ушел. Он то шагал, то переходил на бег, пока не оказался дома, в безопасности.

 — Клайд! — окликнула его Бонни.

 Он что-то буркнул, но так и не смог взглянуть на Бонни. Он слишком ее любил, чтобы причинить ей боль, применить силу.

 — Клайд, вернись.

 — Ты сама не знаешь, что говоришь.

 — Я люблю тебя, Клайд. Я хочу тебя…

 — Я не могу. Мы не имеем права.

 Скрипнула кровать, потом мягко послышались ее шаги. Он понял, что она стоит рядом, хотя она и не пыталась коснуться его.

 — Сколько времени прошло с того первого дня, Клайд? Помнишь? Я выглянула из окна и увидела, что ты собираешься украсть мамину машину. Я прямо-таки обезумела от ярости. Помнишь?

 — Помню.

 — А помнишь, какое впечатление я тогда на тебя произвела?

 — Помню. — Он с шумом выдохнул воздух.

 — Расскажи, — попросила Бонни.

 Он судорожно сглотнул и сказал:

 — Ты была без одежды… Совершенно голая.

 — Я тебе понравилась, Клайд?

 — Ты была удивительно хороша собой.

 — Ну расскажи мне, что ты тогда подумал.

 — Я видел твою грудь.

 — Ну и что еще?

 — Ты была очаровательна.

 — Я не изменилась, Клайд, — грустно проговорила Бонни.

 Он промолчал. Он держался по-прежнему напряженно.

 — Хочешь снова на меня посмотреть? Сейчас? И очень близко? А, Клайд? Говори…

 Она положила руку ему на плечо, потом стала гладить спину. Она прижалась к его спине щекой.

 — Я люблю тебя, Клайд.

 В нем разгоралось желание прижать ее к себе крепко-крепко, почувствовать ее мягкое тело, почувствовать вкус ее губ. Неловко, неуверенно он обернулся, и их губы слились в поцелуе.