Несовременная страна. Россия в мире XXI века

Важнейшей задачей в отношениях со странами «первого мира» должна была бы стать всемерная хозяйственная интеграция России в этот экономически более «продвинутый» мир. Такая интеграция не является угрозой политическому суверенитету, даже понимаемому как гарантия возможности любого беспредела во внутренней политике: чтобы понять это, достаточно посмотреть на Турцию, экспорт которой с 2006 по 2016 год вырос на 2/3 (российский, для сравнения, сократился за этот период на 5,2 %) и которая за этот срок привлекла более $160 млрд прямых иностранных инвестиций[572], несмотря на явно авторитарные тенденции во внутренней политике. В современных условиях такой стране, как Россия, необходимы высокая инвестиционная привлекательность, свободно конвертируемая валюта (разговоры о ней, напомню, идут с послания В. Путина Федеральному собранию 2003 (!) года[573], но никакого прогресса в этом отношении так и нет), безвизовый режим въезда не для подданных новоявленных царьков из ее бывших колоний, а для граждан стран, существенно опережающих нас в экономическом отношении (я не говорю про то, что та же Турция в одностороннем порядке отменила визы для граждан большинства стран ЕС еще в начале 1990-х годов [сегодня они могут приезжать в страну даже по национальным удостоверениям личности и оставаться на неопределенный срок[574]]; Украина сделала это в 2005-м[575], и даже Белоруссия предприняла робкий шаг в январе 2017-го[576]). В инструментарии внешней политики России не должно в принципе иметься таких мер, как экономические санкции против развитых стран; если очень неймется, их можно применить к неудачливым мелким соседям, но уж точно не к тем государствам, от которых зависят перспективы собственного экономического роста. При этом следует отметить, что в обоих случаях (что с санкциями против ЕС и США в сфере торговли сельскохозяйственными товарами, что с санкциями в отношении Турции) Россия ввела ограничительные меры либо первой, либо на гораздо более широкий круг товаров, чем противоположная сторона. Опять-таки, пресловутое «импортозамещение», рекламируемое чуть ли не как главная экономическая задача, стоящая перед Россией, на деле выглядит самым ясным сигналом нежелания страны встраиваться в современную глобальную хозяйственную систему из всех возможных сигналов, которые могут быть посланы потенциальным партнерам. Если правительство так четко заявляет, что считает показателем собственной успешности отказ от торгового партнерства, кто поверит, что страна в будущем окажется открыта для торговли и инвестиций?

Иначе говоря, современная российская внешняя политика объективно сокращает, а не повышает привлекательность страны для крупных международных игроков — и, следовательно, создает в мире впечатление о том, что экономически без России вполне можно обойтись: свои нефть и газ страна продолжит продавать при любой внешнеполитической конъюнктуре, а в качестве инвестиционного партнера она уже практически списана со счетов. Конечно, такая политика предполагает ограничение участия иностранных игроков и, соответственно, делает управление национальной экономикой проще — но все же следует напомнить, что сегодня внешнеполитический вес страны все больше определяется ее экономической «мягкой силой» и технологическим развитием, а не военным потенциалом. Быть «большой Северной Кореей» ныне не просто неприлично, но и невыгодно.