Неспящие в Чикаго

– И что же вам «по праву» принадлежит? – Ева сердито взглянула на мужчину, с которым она только что танцевала. – Карсон не жил в нашей семье. Поместье нашего отца принадлежит тем, кто с детства страдал от его жестокого обращения.

Брукс вспыхнул:

– Ты думаешь, что Карсон не страдал от эгоизма Винчестера? Этот подлец знал о том, что у него есть внебрачный ребенок, и ни разу не попытался заявить о своем отцовстве.

– Ему повезло, – бросила Ева. – Мне иногда хотелось, чтобы отец забыл о том, что я его дочь. Но я вам еще раз говорю: миллионы Карсона принадлежат мне, Грейс и Норе. И точка.

– Прекратите! – Нора резко вскочила из-за стола, и люди за соседними столиками с любопытством взглянули на них. Перед ними разыгрывалась семейная драма. По залу пронесся легкий шепоток. – Эти споры ни к чему не приведут. Мы не можем запретить вам обращаться к адвокату, поэтому вы, мальчики, можете делать что хотите. Но избавьте меня от этого. Ведь это только деньги, и мне ничего не нужно.

С этими словами Нора направилась к выходу из зала. Рейд кивнул обескураженной компании и последовал за ней. Он нашел Нору в холле, в дальнем углу. Сердце Рейда сжалось при виде ее слез, и он поспешил заключить ее в свои объятия.

Нора прижалась к нему, тихо всхлипнув.

– Ты не рассердишься, если мы уйдем? – Голос Норы был приглушенным, потому что она прижималась лицом к его плечу. – Я понимаю, что моя семья испортила тебе этот вечер, но…

– Никто не испортил мне этот вечер, – прервал он ее. – Если ты хочешь уйти, мы уйдем.

– Спасибо. – Прерывисто вздохнув, Нора улыбнулась ему сквозь слезы. – У тебя уже выработалась привычка вытаскивать меня из тяжелых ситуаций. Я безмерно благодарна тебе за это.

– Я счастлив быть твоим рыцарем в сверкающих доспехах, – с улыбкой произнес он, взглянув в ее глаза, полные слез.

Его охватило замешательство, ведь он не знал, что ему дальше делать. Потому что если в конце дня он не попрощается с ней, это будет крайне эгоистично с его стороны.

Но вечер еще только начинался, а Рейд не был святым, поэтому, воспользовавшись предложением Грейси посидеть с Декланом, он повез Нору к себе домой. Они занялись любовью в его постели, и он удивил ее, спросив, не хочет ли она остаться у него на ночь. Рейд очень этого хотел. Он нарушал свои правила налево и направо. Почему бы ему не нарушить их еще раз? Ведь разлука гналась за ними, как бешеный пес.

Но Нора покачала головой:

– Я никогда не оставляла Деклана на ночь одного. Конечно, я понимаю, что когда-нибудь мне придется сделать это, но я не спешу.

Рейд позволил ей уйти. В своей постели он спал один, зато правила его были не нарушены, хотя и не по собственной воле.

Утренние новости живо напомнили ему о том, в какой ситуации он оказался. На главных новостных страницах была размещена фотография, сделанная в тот момент, когда они выходили из лимузина. В тексте не было никаких намеков на его сексуальные пристрастия или репутацию плейбоя, но теперь его не называли отшельником. Вместо этого был поставлен вопрос, который потряс его до глубины души: «Самый завидный холостяк Чикаго покинул брачный рынок?»

Неужели кто-то понял прежде него, что он влюбился в Нору?

Глава 10

После благотворительного вечера тянулись унылые дни. Рейд не звонил Норе, он лишь присылал ей сообщения по телефону. Нора остро ощущала его отсутствие, зная, что Рейд думает о ней так же часто, как и она о нем.

Деклан каждый день устраивал игру с поисками «папы», и это расстраивало ее. Нора поймала себя на том, что грезит о спокойной жизни – без всяких сложностей, сердечных мук и смертельных диагнозов. Несомненно, Рейду пора было возвращаться к работе, а ей – к тому, зачем она приехала в Чикаго.

Нора добросовестно выполняла свой дочерний долг – каждый день ходила в больницу к отцу, хотя теперь ей приходилось пробираться сквозь толпу репортеров, постоянно охотившихся за ней. Скандал с наследством отца, раздутый Карсоном, и их фотография с Рейдом на благотворительном вечере вновь сделали ее объектом всеобщего внимания, а Нора терпеть этого не могла. Именно поэтому она уехала в Колорадо.

– Пойду выпью кофе, – сказала она помощнице Саттона после очень долгого дня, когда ее отец бодрствовал дольше обычного.

Ее утомили его бесконечные наставления по поводу того, как ей надо воспитывать Деклана, и требования вернуться назад в Чикаго и вести себя «как Винчестер».

Ее возражения – что она О’Мейли и поэтому не подвластна тирании отца – были безуспешны.

Валери кивнула Норе:

– Ева сидит в семейной комнате уже почти час. Может быть, ты заглянешь к ней и проверишь, все ли у нее в порядке.

– Конечно.