Несравненное право

Кое-как приведя себя в порядок, пленник попробовал вновь достучаться хотя бы до кого-нибудь. Бесполезно. Он побрел назад в комнаты, перекусил вчерашним холодным мясом и принялся ждать неизвестно чего. Наконец послышались шаги, и вошел кто-то неизвестный в монашеском балахоне. Очень тихим голосом он сообщил, что крепость перешла в руки какого-то ордена – названия Базилек не расслышал, но что ему, Базилеку, никто не причинит вреда и он может не беспокоиться за свою судьбу. Предвосхищая его вопрос о дочери, внуке и зяте, монах сказал, что те уехали вместе с эландским гарнизоном, поручив клирикам заботиться об отце... Это на них походило, и Базилек немного успокоился. Ему оставили его дом, молчаливые люди в белом приносили ему еду и питье, прибирали комнаты, но ничего не говорили. Видимо, вступая в этот орден, давали обет молчания. Дни шли за днями. Прошла осень, затем зима... Бывшему императору казалось, что с той самой ночи небо над Вархой ни разу не было ясным. Бедняга потерял даже ту малость, которую ему оставили эландцы, – возможность говорить с людьми и смотреть на реку. Только дом и чахлый садик с вечно плачущей каменной горкой.

Несколько раз приходил давешний монах, чьего лица Базилек так и не видел, он осведомлялся о здоровье императора. Это, похоже, его действительно заботило. Когда зимой то ли пленник, то ли гость начал кашлять, монах зачастил, отпаивая больного какими-то снадобьями, а потом пустив в ход какое-то колдовство, после которого кашель как рукой сняло, а волосы императора совсем побелели. Затем Базилека вновь предоставили самому себе, и, наверное, это было самым страшным, что с ним могли сделать. Даже на его просьбы посетить крепостной иглеций, и то отвечали молчаливым отказом. Видимо, молитвы в храме были прерогативой лишь членов ордена. Император пробовал молиться и в доме, и в садике, но у него ничего не получалось. Серые небеса молчали.

Базилек был слабым человеком, всю жизнь он прятался за кого-то – за брата, отца, жену, зятя... Сейчас можно было спрятаться только за Бога, но тот не отвечал, и бывший владыка Арции не выдержал. Когда молчаливый прислужник принес ужин, он не сразу нашел Базилека. Тот умудрился открыть подвальный люк, приладить веревку к его кольцу и спрыгнуть вниз. Прислужник с ужасом смотрел на успевшее окоченеть тело. Шаддур ка Ройгу Исстисс виновных не пощадит...

2230 год от В. И. 15-й день месяца Иноходца. Эланд

– Я пришел сразу же, как смог, – Прашинко виновато взглянул на Рене из-под опущенных ресниц, – ты же знаешь, что зимой у меня совершенно нет сил.

– Никто тебя и не винит, наоборот, спасибо тебе, – Аррой сумел выдавить из себя улыбку, – все в порядке. Тем паче что я уже знал, что стражи Горды погибли... А вот за известия от Луи и Лупе спасибо. Это очень важно.

– Правда? Тогда я возвращаюсь, – пылевичок грустно вздохнул, – мы ничего не смогли сделать, они протолкнули Осенний Кошмар зимой, когда ни у Леса, ни у Болот нет сил, а Стражи не выдержали.

– Рано или поздно это должно было произойти. Ты передашь Сумеречной и Рыгору, что я просил?

– Конечно, – Прашинко кивнул и исчез.

– Вот так, дружище, – промолвил герцог Эланда, разглядывая собственную руку, – надо бы хуже, да некуда...

– Никогда не стоит отчаиваться, – ответствовал Жан-Флорентин, важно переползая с браслета на изящную нефритовую чернильницу и устраиваясь на ее краешке, – мы должны победить, значит, мы победим.

– Твоими бы устами... Скорее всего то, что сказал этот Гонтран, – правда, я склонен ему верить. Я помню его, он мне не понравился, но в уме ему не откажешь.

– Да, по всем признакам это был человек компетентный и способный логически мыслить.

– Жан-Флорентин!

– Я слушаю.

– Ты понимаешь, что нам нужно как-то защитить Кантиску и уничтожить это капище? И... Великие Братья! Я знаю, где оно! Варха!

– Да, это весьма вероятно, – согласился жаб, – хотя я бы не исключил и другие возможности... Скорее всего подобных мест два, а возможно, и более. А вот и Шандер.

– Опять ходил в разведку, – Рене укоризненно покачал головой, – так не терпится шею сломать?

– А что мне остается делать? – пожал плечами Гардани. – Тебя охранять – что воду решетом носить, одна надежда – случись что, сам отобьешься... Марциал велел всем маркитанткам выметаться из лагеря до конца месяца Иноходца.

– Значит, у нас остался месяц или около того, пока соберутся пока летний лагерь разобьют...

– Похоже, – граф Гардани поднял черные глаза и внимательно взглянул на Рене, – что-нибудь случилось? И наверняка поганое?

– Достаточно, – согласился адмирал.

– Приходил Прашинко, – сообщил Жан-Флорентин, – он рассказал, что некий судебный маг, находившийся в оппозиции к тирану, утверждает, что Годой планирует этим летом захватить Кантиску и что в Таяне появился некий храм, аккумулирующий силу для Белого Оленя...

– Этому магу можно верить?

– Так, по крайней мере, утверждает...