Нестандартный формат

— Давно ты меня ждешь? Почему не предупредил?

— Я не собирался приходить.

Пауза. И в ней нет неловкости. Только кривое отражение действительности, где в молчании и так хватает тайных истин.

— Пойдем, тогда? В конце улицы есть кофейня. Серьезные разговоры надо вести под отменный черный кофе.

Руслан ничего не ответил. Водрузил очки на переносицу и шагнул к мужчине, отмечая педантичность в образе — белую летнюю рубашку, галстук, отглаженные до острых стрелок брюки, часы на запястье и бессменный атрибут — нагрудный значок депутата.

Внезапно в этот момент перед ними очутился Корнелюк, разговаривающий по мобильному. Увидев бывшего подопечного, нервно дернулся и остановился на мгновение, забегав по нему глазами. Равнодушными, стеклянными. Затем перевел взгляд на Разумовского-старшего и кивнул, ретировавшись.

— Он недавно выдал дочь замуж. Очень выгодно.

Аристарх Станиславович двинулся по дорожке, держа свой новомодный темный дипломат.

— Колокольчики им в помощь, — пожал плечами Руслан, лениво переставляя ноги и засунув ладони в передние карманы джинсов.

Меньше всего хотелось сейчас думать об этом карикатурном человечке, выпившем немало его крови в своё время.

Заведение действительно оказалось милой кофейней, в которой изумительно пахло. И почему он не знал о её существовании, когда работал здесь?

— Чего ты хочешь? — начал без предисловий Руслан, когда они сделали заказ, усевшись за столик. — Почему изменил свое отношение к Еве и начал общаться с внучкой, существование которой благополучно игнорировал целый год?

Карие глаза отца смотрели на него прямо, без каких-либо увиливаний. В уголках скопилось чуть больше морщин, чем ему помнилось до попадания в колонию. В целом, мужчина напротив был привлекателен и свеж для своего возраста, довольно подтянут и бодр. Вполне осилил бы второй счастливый брак, но почему-то не вспоминалось ни одного романа, о котором было бы известно. Нет, женщины у него наверняка были. Только очень конспиративно, видимо.

— А ты мне поверишь? — серьезный, даже слегка напряженный тон.

— А ты попробуй.

— Хочу вернуть своего сына.

— Он разве потерялся?

— Думаю, да. Больше десяти лет назад.

— Какое-то пафосное русло разговора, не находишь? — пришлось прерваться, пока официантка расставляла чашки. — И стараясь меня «вернуть», ты вспомнил о Богдане? Спонсировал часть затеи Евы, привлек к этому пару-тройку друзей и приятелей? Грехи замаливаешь?

— Замаливаю. Но…Богдана…не один из способов примирения. Ты прав, я год не решался на этот шаг. Сначала был слишком зол, потом — не позволяла вина перед Евой. Не знал, как она отнесется к моему желанию общаться с внучкой, которую я изначально и признавать не собирался…

— Так что изменилось? Угрозы лишить меня всего — куда они делись?

Руслан удивлялся своему спокойствию. Раньше уже на втором предложении его одолело бы раздражение, и диалог бы не состоялся. А сейчас почему-то хотелось дослушать. Познакомиться с изнаночной правдой собеседника. В конце концов, было время, когда он считал того хорошим отцом.

— Брось, — Аристарх Станиславович вскинул руку и ослабил узел галстука, и только это непроизвольное резкое движение говорило о том, что ему сейчас несладко, — ты действительно считаешь меня таким…ничтожным?

Ответом ему служило красноречивое молчание.

— Господи, — сокрушенный вздох и снова прямой зрительный контакт. — Руслан, я всю жизнь потакал всем твоим капризам… Я ни в чем тебе не отказывал…

— И записывал это в долг, который я должен был отдать, пойдя по твоим стопам. Как мечтают все «настоящие мужчины» — наследник по крови, по делу, образу жизни. Скучный и банальный сценарий твоего круга.

— Что в этом плохого? Твоя мама тоже этого хотела…

Руслан коротко рассмеялся, неверяще покачав головой. Сделал глоток ароматного напитка в попытке как-то смыть взорвавшую все рецепторы горечь. И только после этого произнес, чеканя:

— Мама…видела, как ты переживаешь из-за бунта Ромы, и взяла с меня обещание не поступать так же. А хотя бы попытаться. Быть…как ты.

— Но это, конечно же, невозможно.

— Невозможно, — развел руками, подтверждая сказанное, — особенно теперь. И всегда было невозможным. Как пустить циркача в операционную. Но разве ты интересовался моим мнением? Считался со мной? Воспринимал достойным выразить своё видение?

— Мне казалось, ты и сам не понимаешь, чего хочешь. Молод, импульсивен…

— Глуп? — подсказал охотно.

Отец зыркнул на него укоризненно, тоже отпил из своей чашки и уставился в окно. Лишь спустя минуту пространство наполнилось размеренной речью:

— После её смерти ты стал неконтролируемым. Это пугало. Приводы в полицию, которые становилось все труднее и труднее замять, постоянное пребывание в злачных местах города, алкоголь, какие-то подозрительно нечистоплотные девки рядом, сомнительные компании… А что мне оставалось делать? Я давил, требовал протрезветь. Но ведь никогда не лишал тебя финансов.

— Да, держал на коротком поводке. Со стороны все выглядело вполне ожидаемо: золотой мальчик прожигает жизнь на семейные деньги. Это еще прощалось. А если бы я подался в нарики…

— Руслан!