Нестор Махно

Теснимый с востока нашими частями, Махно подвигался вглубь Малороссии… и к началу сентября подошел к Умани, где попал в полное окружение: с севера и запада – петлюровцы, с юга и востока – части генерала Слащева.

А. Деникин. «Поход на Москву».

– Какое личное чувство Родины! Оно не от ума – от сердца! – изрек поручик Миргородский, израненный сын того генерала, в дом которого ворвались год назад Махно с товарищами и бросили гранаты.

– У каждого, Николай, свое заветное, – довольно холодно заметил командир батальона капитан Гатгенбергер, поводя крутыми, барскими плечами. Ему не понравилось, что сейчас, в этой походной кутерьме, вслух вспоминают о святом. К тому же больно по-славянски, на православный манер, что ли, рассуждает Миргородский.

– Простите, капитан, по-моему, Родина или есть, или ее просто нет. Это покупается кровью предков!

За стеной мычала корова. Гатгенбергер уже взялся за шпору, чтобы снять сапог, но бросил его, рассмеялся.

– Вот вам и ответ, философ!

Поручик тоже усмехнулся. Правда, как глупо с его стороны затевать подобные разговоры. Столько свинства вокруг. «Перед кем мечешь бисер? – размышлял Николай. – Что Гаттенбергеру наша Украина? Прибыльный чернозем или часть империи, Малороссия. Да, у нас со времен Богдана и Мазепы не было просвещенной элиты, как в Польше. А если и появлялась, то ее покупали, переманывали в Петербург, Москву. Я же чужд и русским офицерам, и своим мужикам. Это ужасно!»

Их Симферопольский офицерский полк вчера вечером расквартировали в селе Перегоновке. Весьма символическое название. Наконец-то всё готово для полного уничтожения бандитов. Или опять ускользнут?

В хате сидел еще хозяин, молчаливый седоусый дедок.

– Не стоит раздеваться. Прикорнем так, – предложил норучик. Он был помощником командира батальона. – Все равно махновцы ночью набегут. Это уж как пить дать.

Скрипнула дверь. Вошел благообразный, лысоватый еврей Кернер. Он тоже здесь квартировал.

– Что вас-то, Михаил Борисович, миллионера, занесло сюда? – поинтересовался Миргородский. – Небось, ободрали как липку анархисты Гуляй-Поля? Но там же теперь наши. Полная свобода для банкира!

Кернер присел на скрипучий топчан и поглядел на поручика с мягким укором.

– Охотно отвечу. Бывшего миллионера. Бывшего. Ежели вы имеете в виду барыш – его давненько не видно на сих степных просторах. Корова языком слизала. Не та, разумеется, что за стеной мычит. А которая «Капитал» читала, завидущая. Остались мешочники, запрудившие поезда. Вы полагаете, что у каждого честного еврея есть друзья. Э-э, сегодня от них приходится держаться подальше.

– Чудная логика, – озвался Гаттенбергер. – Мне казалось, наоборот, всё спасение в вере и близких людях.

– Отвечаю: алтари нынче пустые, а друзья легко становятся врагами. Жизнь есть жизнь, господин капитан.

– Одни загадки, – подозрительно буркнул командир батальона.

– Боже упаси! Это вы обо мне? – Кернер покраснел и скосил печальный взгляд на холщовую сумку, что валялась под веником. Там, среди сухарей, в тряпице, были завернуты два слитка: золота и серебра. – Я весь перед вами, как на духу!

Говоря о друзьях, он имел в виду предпринимателей, с которыми много лет сотрудничал. В кого они превратились? Беженцы, затворники. На каждом шагу обижают, а то и бьют иудеев. Тут бы самому спастись. Кроме того, среди своих друзей-защитников Марк Борисович числил и Нестора Махно, которому не раз помогал. Но разве можно об этом заикаться? Поволокут в контрразведку. А ему надо к жене в Одессу и сыновей разыскать. Со станции Помошной, законопаченной со всех сторон, Кернер подался на запад и застрял в этой богом забытой Перегоновке. Кто ж такое предвидит?

Чтобы прекратить этот скользкий разговор. Миргородский обратился к седоусому дедку:

– Славно дома-то сидеть? Вот спать ляжешь. А нам каково?

Хозяин поерзал, посомневался и выдавил:

– Сыдилы б дома, паныч. Хто ж вас нэволэ?

Чувствовалось его явное отчуждение.

– Будем отдыхать, – велел командир батальона.

Николай лег на жесткий топчан, подумал о Махно:

«И где он взялся, хмырь? Отца сгубил, меня покалечил. Отомстим». Поручик мечтал попасть на московское направление. Там, слышно, уже взяли Орел, скоро белокаменная падет. А они здесь, несколько дивизий, гоняются за бандой. Не поймают – позор. Одолеют – фу-у, ерунда! Так все и считали в их офицерском полку. Шутка ли, на должности рядового – прапорщики. Отменная дисциплина, английские мундиры, фанаты генерала Лемона – и всё против каких-то пахарей. Да мы их фуражками закидаем!

С легким и веселым настроением шли они к станции Помошной. По пути встретились еврейские обозы – беженцы из колонии Доброй. «Берегитесь, мальчики!» – предупреждали. Что за вздор? Первый же бой подтвердил: бандиты лезут нахально, а стоять упорно не способны – бегут. Куда им против регулярных войск?