Нестор Махно

– Хрен с ней, – продолжал Дмитренко. – Я б тоже не поверил, что он выкосил вояк, да племяш утром прибегал оттуда…

Агроном чувствовал, что про все остальное говорить нельзя, опасно. И так уже сболтнул лишнее. Но не мог остановиться. Николай Клешня был не просто родственник – редкостный землероб. Пшеницу выращивал не какую-нибудь. Арнаутку! Даже немцы-колонисты (на что уж мастера!) и те завидовали.

– Племяш поведал, что наша помощь опоздала, и Махно ушел. А они перепороли баб да дедов. Хозяина застрелили.

–. Какого? – офицер все смотрел вслед девушке.

– Того, где ночевал Нестор. Золотого сеяльщика!

– И правильно! – Леймонский рубанул ребром ладони по стволу липы. – Пусть не пригревают гада. Пусть дрожат.

– Контрибуцию наложили на село: шестьдесят тысяч рублей! Мыслимо ли? Совсем сдурели!

– Австрийцы – суровые ребята, – сказал бывший командир взвода.

– Да как же требовать невозможного?

– А что солдат угробили – не в счет? – уколол Леймонский.

– Ох, не знаешь ты наш народ. Это все равно, что спичку бросить в стог сена. У них там в Берлине, Вене, в вашей синагоге чтут силу и закон. А тут до-олго терпят, но, если раздразнишь, кровью умоются, а глотки врагам порвут. Да что с тобой толковать? Ты девку пасешь! – Дмитренко плюнул с досады и пошел. Потом почесал затылок, остановился и добавил: – Вспомнишь мое слово. Капкан! Все в нем запляшем.

Ночь была уже прохладной, и они грелись у костра. Отблески его падали на крутые склоны оврага, на лица собравшихся. Кто стоял, кто сидел на траве или лежал, отворачиваясь от жара. Наверху примостились караульные.

– Вот и настало наше время, мужики, – заговорил Махно. – Будем брать Гуляй-Поле?

– Завтра ночью.

– Завтра! – в один голос заявили сотские, и Нестор порадовался неукротимости земляков. Их бьют, штрафуют, расстреливают – все нипочем. Он не ошибся: анархический идеал воли живет в них неистребимо. Пусть бы поглядели на этих «темных» дядек всякие сладкопевчие соловьи – тот же Ленин, Спиридонова или Скоропадский. Хай бы почувствовали, какая силища клокочет здесь, в глухой провинции, которую они самонадеянно считают пыльными задворками. Но сейчас было не до соловьев.

Весть о событиях в Марфополе полетела далеко. Ее понесли также гонцы, отправленные Махно. Железо, полагал он, нужно ковать пока горячо. Ермократьева с его людьми отправили к Днепру. Остальные прибыли в Гуляй-Поле, зная, что каратели пока шастают по селам да хуторам. Городок стерегли рота солдат и гетманская варта. Как их разогнать? Об этом и толковали у костра.

– Они тут кто, оте немцы, галичане? Чужаки! А для нас каждый угол – брат. Попрем так, что и чертям тошно станет! – запальчиво уверял Гавриил, или по-местному Гаврюха Троян, толстяк лет двадцати пяти. От волнения он то и дело мял свой крупный нос, который, по выражению жены, «для праздников рос, а ты и в будни носишь». Троян возглавлял песчанскую сотню. У него и остановились Махно с Лютым. Домой лишь наведались.

– Та то ясно! Ось пидожды, Гаврюха. Не надо рассусоливать. Тут вси грамотни, – перебил худой и высокий дядя, похлопывая кнутом по штанине. Фома Рябко заправлял гурянами (Прим. ред. – Жители разных частей Гуляй-Поля. В нашей местности исстари повелось давать имя даже одной хате, коль она стояла на отшибе). – Ты лучше скажи, где мне вдарить? С какого флангу? Во-о главное!

Чуть пригасили пламя, помолчали.

– Бомб нэма, Нэстор. Патронив мало, – пожаловался третий командир сотни, Вакула. Он лежал у костра, досадливо морщился и отворачивался. Известен был тем, что зверски пил по праздникам, но и работал как вол.

– Да, товарищи, – заметил Махно вроде бы вскользь, – когда пойдем на дело, в рюмки не заглядывать.

– Ни, ни. То погыбэль.

– Погы-ыбэль!

На том и разошлись.

Это была первая боевая операция, которую затевал Нестор Махно. Не будучи ни офицером, ни даже рядовым, он имел весьма смутные понятия о тактике, стратегии. Зато неоднократно участвовал в ночных налетах анархистов на богатых земляков, полицейских, в начале года под Александровском разоружал эшелоны казаков, возвращавшихся с фронта. Сейчас, в партизанском деле, этот опыт кое-что да стоил. Кроме того, Каретники, Марченко, Вакула, Лютый, Чубенко, Троян, Рябко вернулись с войны унтер-офицерами, бивали немца и бегали от него. Так что сообща они надеялись на успех.

Дома неугомонный Гавриил признал:

– Глаза, ну прямо слипаются.

– Нет, нет, неси сюда каганец! – потребовал Нестор. Он был возбужден, тер ладонями бока.

– Нашо? – забеспокоился хозяин.

– Стратегия, – отвечал Махно.

Троян нахмурил брови. Ничего не понял, а подавать виду не хотел.

– А-а, несу. Жинко, ану закрый викно, а то ще подумають, що у нас покойнык.

– Представь себе, Гаврюша, мы победили, – усмехаясь, продолжал Нестор. – Прослышат в Александровске, Мелитополе, Бердянске, схватятся за головы: чего они там хотят, в том Гуляй-Поле?

Троян чесал за ухом: «Зачем ему каганеп?»

– Прокламации буду писать! – Махно постучал пальцем по лбу хозяина. – Дорог дождик на посевы!