Нестор Махно

– Отправляйтесь с нами, – жестко посоветовал Нестор. В его тоне уже не было и следа той доброжелательности, с которой они беседовали вечером за чаркой и домашней колбасой.

– Та куды ж? А симья? – не терял надежды Клешня.

«Какой из него боец? – с презрением подумал Махно.

– Как из моего г… пуля!» Стоящие рядом бабы плакали. Над ними свежим ветром несло темных запоздалых птиц.

– Вин правильно кажэ, – вступил в разговор беззубый дедок с впавшими щеками. – Всих нэ забэрэтэ с собою, а нас тут пококають. У йих порядок: дэ найдуть свого покойныка, там и карають.

Нестор сжал губы так, что их совсем не стало видно.

– Несите лопаты, – приказал. – Погрузите трупы на подводы и закопайте в помещичьем леску. Хай вин за все и отвечает. Не падайте духом. Мы еще вернемся. По коням!

Петр Лютый в последний момент увидал руки молодой тетки, что провожала их. Грубые от земляной работы, с крупными венами, они жалко, беспомощно вздрагивали, и ему стало не по себе…

Отъехав порядочно от Марфополя, отряд спустился в балку, чтобы передохнуть, скрыть следы, да и надо было решить, что делать с тремя пленными, которых везли на подводе. Не таскать же их за собой.

– Ты откуда? – спросил Нестор мрачного усатого хлопца в австрийской форме.

– С Галычыны мы, – он локтем указал на соседа.

– Кем работал?

– Столяром.

– А ты?

– Зэмлэроб.

– Дисциплинку забыли! – подскочил к ним Ермократьев. – На фронте вы нас, русских, не больно-то жаловали. Император Франц Иосиф вам дороже. Ану слазь!

Приперлись на чужую землю, сволочи, еще и выпендриваетесь!

– Цэ наша, украйинська зэмля, – тихо озвался столяр, сползая с подводы. За ним последовали и те двое.

– Это, елки-палки, русская земля! – горячился Павел.

– Не будем делить. Всех она примет, – заметил Махно.

У него созрела идея, и этот спор был сейчас неуместен.

– А ты кто? – обратился он к третьему пленному.

– С Полтавы.

– Зачем подался к гетману в каратели?

– Мы служим нэ йому, а наший Украйини.

Нестор усмехнулся. Ему понравилось, с каким достоинством отвечал этот мужичок в вышитой, правда, грязной сорочке вместо гимнастерки, жизнь которого висела на волоске.

– Да ты, видать, из богатеньких? У Скоропадского нищие не в почете. Не так ли?

– Мы вси за народ.

– Ну что, Алеша, отпустим? – обратился Махно к Чубенко. – Хай расскажет (он явно не глуп), что мы не живодеры, как их варта.

– Я не против.

– Иди, иди! – поторопил пленного Лютый. Но тот не мог поверить в свое счастье и топтался на месте.

– Просить надо, елки-палки? – гаркнул Ермократьев. – Ишь ты, большой пан. Возьмем и передумаем!

Только теперь полтавчанин пошел, не ускоряя шаг. Ожидал пулю в спину, однако не побежал, терпеливо карабкался по склону балки.

– А с вами… особый разговор, – Нестор ткнул пальцем в грудь мрачного галичанина. – Предлагаю написать обращение к солдатам. Земля, говорите, одна, родная, украинская. Так?

– Так, – подтвердили пленные. Их поразило, как легко отпустили полтавчанина. «Свойи. Царю служылы. От и жалко», – решили они.

– Зачем же тебе, столяру, угнетать гуляйпольских тружеников? Ответь! – потребовал Махно.

– Нэ знаю.

– Может, ты, черная кость, зэмлэроб, объяснишь?

– Офицеры трэбують, и мы прысягалы. Аслово трэба дэржать.

– Земля, значит, украинская у вас, а присяга австрийская. Ловко получается, хлопцы. Не-ет, на двух стульях сегодня не усидите. Выбирайте одно. Согласны писать?

Галичане едва заметно кивнули.

– Петя, дай тетрадь.

– Там же вирши, Нестор.

– Скорее, а то полтавчанин подмогу приведет. Пиши посередине:

Солдаты!

Гуляйпольская повстанческая организация предлагает вам всем не слушаться своих озверевших офицеров. Перестаньте быть убийцами украинских революционеров, крестьян и рабочих, палачами их освободительного дела. Поверните штыки против тех, кто привел вас сюда. Нам нечего делить. Советуем по совести: уезжайте в Галичину, Австрию и Германию и освобождайте там угнетенных братьев и сестер.

В противном случае, солдаты, мы будем принуждены убивать вас и вырезать поголовно. Выбирайте, что лучше. Потом не жалейте.

– Все, Петя. Как твоя фамилия, столяр?

– Володымыр Оленюк.

– Подписывай! – велел Махно. – И на другом листе тоже. Это документ для нас. А ты?

– Олэсь Бандура.

– Давай и свою каракулю. Вот так. Теперь забирайте листок и валяйте на все четыре стороны. Живо!

Не долго думая, галичане побежали.

– Стой! – приказал Нестор, и усмешка играла на губах.

Двое ошарашенно оглянулись, оцепенели. Неужели конец? Уж больно легко отпустили. Сейчас пальнут! Вместо выстрела они услышали:

– Запомните, браты, у рабов нет и быть не может родной земли. Ступайте!