Нестор Махно

– Поедешь с нами, хозяин, – приказал Махно, – и если врешь…

– Та вы нэ сумливайтэсь, – опешил тот.

– Башку жалко? Тогда сразу режь правду! – предупредил и Лев Зиньковский. – А то потом нечем жалеть будет.

– Вы шо, хлопци? – обиделся рыбак. – Я ж от души. У мэнэ тут симья, лодки, сети. Пошли!

По крутому глинистому спуску отряд скатился в тростники и затерялся в них. Коса была довольно широкая, но чем дальше – всё более оголялась, порой превращаясь в утлую полоску, покрытую льдом. Становилось жутковато. Что ждет впереди? Ану, если промыв! А сзади уже каратели!

В тревоге прошли с километр, когда тишину нарушил странный звук.

Он нарастал, и повстанцы увидели в пасмурном небе аэроплан. Покачивая крыльями, тот требовал показать условный сигнал. Махновцы лишь ускорили бег. Аэроплан развернулся, снизился, и летчик опустил пару бомб. Они взорвались на льду, в стороне. Лошади шарахнулись, их еле сдержали. Не было ни клочка суши, чтобы рассыпаться, и отряд в страхе скакал вперед. Аэроплан с ревом пронесся еще несколько раз, уронил новые капли бомб, покалечил коней и скрылся в той стороне, куда бежали повстанцы.

– Вдруг там ждут? – забеспокоился Виктор Билаш. Они с Батькой и проводником ехали на одной тачанке.

– Такая муть хуже пули, – нервно отвечал Махно.

Наконец за тростниками показались рудо-желтые обрывы противоположного берега, где вроде темнели хаты.

– То Стэпанивка, – сообщил проводник. – Я вам уже не нужен?

Батько пожал ему руку.

– Прыгай и дуй домой. Если появимся – готовьте коней.

– Обязательно! На кого ж нам, хозяевам, надеяться? – сказал рыбак, соскакивая в тростники. Отряд еще немного проехал, остановился. Было тихо. Лишь в море потрескивал лед и над головами шуршали метелки растений. В Степановку послали разведчиков. Они скоро возвратились, и старший, Пантелей Каретник, доложил, устало усмехаясь:

– Хоть тут повезло. Нэма никого!

В селе повалились без сил и уснули. А утром оказалось, что вновь окружены. Хорошо еще, снег растаял и красные броневики беспомощно урчали в грязи. Обойдя их, отряд рассеял наседавшую кавалерию и пошел на север. Хотели заночевать в селе Анновке, но там ощетинилась пехота. В стычке потеряли десятка два хлопцев и рванули к Михайловке. Осмотрелись, а на другом конце села… красные! Без боя те и махновцы кинулись в поле. В такой суматохе, перепалках минуло несколько дней и ночей.

Как-то с налету был схвачен охранный эскадрон с полевой радиостанцией. Ее обслугу впопыхах стали допрашивать о расположении войск, о секретных переговорах командиров. Между прочим радист упомянул мятеж в Кронштадте и что возглавляет его вроде матрос-хохол.

– Та то ж наш хлопец! – воскликнул Нестор Иванович, обращаясь к Федору Щусю. – Помнишь, о нем толковал Аршинов?

– Да я и сам знаю Степана Петриченко. Мы же с ним просолены до селезенки!

Махно призадумался.

– Слушай, Федя, а не подать ли весточку? Вот станция ж под рукой. Их поддержим и о себе заявим.

– Думка добрая, – согласился Щусь, подкручивая длинные усы.

– А что, если матросня и Питер уже захватила? – оживился Виктор Билаш. – В семнадцатом же смогли. Представьте: они прут с севера, мы с юга!

– Тогда пиши, – велел Нестор Иванович.

В эфир полетела радиограмма: «Срочно! Всем! Всем! Всем! Для восставшего Кронштадта. Держитесь, мы с вами. Приближается час соединения свободных казаков с кронштадтскими героями в борьбе против ненавистного правительства тиранов. Командующий повстанческой армией Украины Батько Махно».

Текст приняли в Бухаресте, передали в Польшу. О нем узнали в Кронштадте. Его напечатали газеты Франции, Германии, Турции. Мятежная крепость дала благодарный ответ махновцам. Но им было уже не до радио…

То ли по ошибке, то ли с тайным умыслом пленные кавалеристы сообщили, что в Гуляй-Поле стоит лишь потрепанный полк и бойцы ждут не дождутся повстанцев. Нестор Иванович давно хотел навестить мать. Хлопцы тоже рвались домой. Без глубокой разведки они влетели в родное местечко и напоролись… на третий конный корпус!

Это редчайший случай Батькиной беспечности. Как говорится, и на старуху бывает проруха. Теряя убитых, раненых, обоз, махновцы бежали в направлении Дибривского леса. Каратели преследовали их по пятам, и в одной из яростных контратак, словно мстя неприкасаемому за самонадеянность, пуля настигла-таки Нестора Ивановича и пронзила бедро. Он свалился с лошади. Охрана его подхватила. Но кто-то из повстанцев вскрикнул:

– Батько убит!

Страшная весть быстро распространилась, и отряд теперь уже улепетывал без задних ног. Все давно привыкли, что Махно – вековой дуб, и если он рухнул…

Двенадцать верст везли его на тачанке, не перевязывая. Не до того было. Еле успевали отбиваться. Батько лежал на железном поддоне, истекая кровью. Рядом приютился Лев Зиньковский с ручным пулеметом «Люйс».