Нестрашный мир

Полная темнота. Вы слышите разные звуки, но не понимаете, что они значат. Вы не чувствуете своего тела, не знаете, где у вас руки, а где ноги, потому что не можете пошевелить ими. Вы совершенно никак не можете контролировать ситуацию: внезапно, без всякого предупреждения, вас поднимают в воздух, несут неизвестно куда, кладут на что-то неудобное и незнакомое, переворачивают, откуда-то возникает чистая футболка – то есть, вы не знаете, что это футболка, просто чувствуете, что вашу голову просовывают в ворот, а руки – в рукава, и всё это происходит так быстро, что вы не успеваете осознать, где руки, где голова и что с вами произошло. Так же, неожиданно и из пустоты, в рот попадает ложка, а купание вообще сродни падению с пятого этажа: только что вы были в одной среде, и вдруг попали в совершенно другую – горячую, плотную, где всё по-другому Жизнь так непредсказуема, травматична и стремительна, что у вас нет никаких шансов как-то в ней поучаствовать.

Ларисе нужно надеть штаны. Сначала подходишь к ней.

– Лариса! Лариса, привет.

Пауза. Даешь ей время приготовиться. Медленно опускаешь руки на её плечи. Несильно нажимаешь.

– Привет, Лариса.

Пауза. Она должна понять, кто ты. На это ей требуется время.

Дотрагиваешься до её ног, гладишь их – «Вот твои ноги. Сейчас будем одеваться» – напоминаешь, что у Ларисы есть ноги, это очень важно: если не можешь двигаться, теряешь своё тело. Проводишь рукой от бедра до пальцев ног и здесь останавливаешься: «Вот тут кончаются твои ноги», – ведь границ своего тела Лариса тоже пока не осознаёт.

Очень медленно переворачиваешь её на бок, и так же медленно и плавно поднимаешь – чтобы Лариса успела понять, как меняется положение её тела. Сажаешь на колени.

– Лариса сидит. Потрогай: вот я. А это ты. Это Лариса. По трогай свои ноги.

Ларисины руки напряжены, ладони сжаты; для того, чтобы немного расслабиться и с твоей помощью погладить свои ноги, ей нужно некоторое время.

Потом даёшь потрогать штаны – для человека, который сам не может ничего взять, удержать в руках – это новое и очень важное ощущение.

И наконец, вместе с Ларисой – рука в руку – натягиваешь штаны. Это двигательный опыт, который она не может получить самостоятельно, потому что пока не умеет пользоваться руками.

– Ты сама надела штаны. Какая ты молодец!

(Ах, если бы я всегда делала так, как пишу. Но я буду стараться, Лариса, правда.)

Живые знаки

«И на ночь – не отпускай во тьму без живого знака живой любви».

В. Леей

Я прощаюсь с детьми в конце рабочего дня.

Начинаю обычно справа, с Большой Насти. Она сидит на кровати, поджав под себя ноги – как датская Русалочка – и накинув на плечи одеяло. Сажусь рядом. Она хватает мою руку и не хочет отпускать, смеётся и мотает головой.

Дальше, у окна, Лена. Она глядит на меня в упор, будто гипнотизирует, медленно протягивает ко мне руку. Берёт за руку и направляет в сторону комода. «Принеси мне куклу». Без куклы Лене неспокойно. Кукла – самое близкое её существо. Приношу. Лена осторожно берёт у меня куклу и долго поворачивает её в руках, разглядывая. Смотрит кукле в глаза. Потом кладёт рядом с собой на подушку.

Никита говорит мне «ой!» и смеётся. Берёт мою руку и трясёт – «до свидания!» Иногда может и оттолкнуть – зависит от настроения. Смена настроений у Никиты происходит неожиданно – непонятно, от чего это зависит.

Смех – и сразу слёзы, а потом снова смех. Мне кажется, так происходит потому, что все ощущения для Никиты – слишком сильные. Он слишком долго жил в замкнутом пространстве, почти лишенном впечатлений.

Обнимаю Сашку, он подставляет мне ладонь – значит, нужно поиграть в «ладушки».

Славик, Настя, Лариса – самые слабенькие, и прощаться с ними нужно бережно.

RS. Незаданный вопрос

Человек, для которого даже собственное тело недоступно, как улица, улица – как другая страна. Человек, который даже не знает, есть ли у него это тело, потому что, если не двигаешься, перестаёшь чувствовать себя в пространстве. Человек, который никогда не дотрагивался до своего носа, рта, другой руки. Человек, которого никто не любит и за которого никто не будет бороться. Человек, до которого, кажется, нельзя дотронуться, чтобы не испугать и не причинить боли. Человек, для которого даже постоянно повторяющиеся процедуры – кормление, переодевание – цепь болезненных неожиданностей. Человек, не умеющий улыбаться и плакать. Человек, о мыслях и желаниях которого даже немногим «сочувствующим» и «понимающим» не приходит в голову задуматься. Человек, про которого говорят, вздыхая: хоть бы умер поскорей, только мучаешься и нас мучаешь.

Он сам решил жить, и он будет жить. Это и есть ответ на наш вопрос.