Несущий огонь

– Про это я слышал, – подтвердил Эрик, потом помолчал, выковыривая что-то из широкого носа. Добытое он стряхнул на пол таверны. – Мне полагается взыскивать пошлину со всего, что проходит через порт: с лошадей, домашнего скарба, товаров и прочего, не считая съестных припасов и людей.

– И ты передаешь собранную пошлину королю Сигтригру?

– Ну да, – заявил рив не очень уверенно, не сомневаясь в моей осведомленности о том факте, что королю достается лишь часть и, скорее всего, преступно малая. – Я пересылаю эту и подать в Йорвик.

– Еще бы, – сказал я и выложил на стол золотую монету. – Мне кажется, Сигтригр простит мне неуплату пошлины, а?

Глаза у него округлились. В последний мой заход в Гримесби пристанная пошлина составляла пенни в день, и этой монеты хватало, чтобы уплатить за целый флот на год вперед.

– Думаю, что простит, господин, – заявил Эрик. Монета исчезла.

На место золотой я положил серебряную.

– Я с тремя кораблями ухожу в море. И буду отсутствовать недели две, может и больше. Но женщин и детей с собой не беру. Они останутся здесь.

– Господин, женщина на корабле к несчастью, – отозвался рив, глядя на монету и желая узнать, что я намерен на нее купить.

– Женщинам нужна защита, – рассуждал я. – Я мог бы оставить тут воинов, но мне необходимы все мои люди. Мы плывем во Фризию, чтобы добыть там землю. – Он кивнул, показывая, что верит мне – это могло быть правдой, а могло не быть. – Женщины и дети мне будут помехой, – развивал я мысль, – ведь я буду сражаться с каким-нибудь фризским вождем за кусок пригодной земли.

– Еще бы, господин.

– Но их нужно оберегать, – подчеркнул я.

– У меня найдется с дюжину парней для охраны порядка, – заверил рив.

– Значит, когда я вернусь сам или пришлю кого-нибудь за ними, они будут целыми и невредимыми?

– Клянусь, господин.

– Сигтригр посылает людей для их охраны. – Я послал зятю сообщение и не сомневался, что несколько человек он пришлет. – Но эти люди прибудут через день или два, не раньше.

Эрик потянулся за монетой, но я прикрыл ее ладонью.

– Если моих женщин обидят, – предупредил я, – я сюда вернусь.

– Клянусь, господин, их никто и пальцем не тронет, – сказал он.

Я убрал ладонь, и вторая монета тоже исчезла. Плюнув на руки, мы пожали их в знак согласия.

Сын привел в Гримесби шесть кораблей, каждый из которых был теперь полон моими людьми. Женщин, детей и тяжелый груз спустили по реке на судах, тогда как воины прискакали из Эофервика на лошадях.

Все таверны были переполнены, части семей приходилось жить на борту трех боевых кораблей, причаленных у длинной городской пристани. Близ них, у пирса, стояли три больших торговых судна, купленные Утредом.

– Для двух сотен лошадей места не хватит, – мрачно сообщил он мне. – Нам повезет, если сумеем погрузить шестьдесят, но это были единственные суда на продажу.

– Годятся, – кивнул я.

Обустройством кораблей для погрузки лошадей занимался Берг.

– Господин, куча народу интересовалась, что к чему, – доложил мне молодой норманн. – Я отвечал, как ты научил. Что мне неведомо. Но все, похоже, и так знали, что мы плывем во Фризию.

– Это хорошо, – кивнул я. – Очень хорошо. И теперь уже можешь не держать это в секрете.

Берг руководил установкой в трюмах кораблей загонов – обязательная предосторожность при перевозке перепуганных лошадей по морю, – и потому как воин надзирал за работой лично, шла она споро. У меня так и не хватило духу сказать ему, что эти корабли, возможно, не понадобятся. То была лишь часть обмана, попытки убедить народ, что я на самом деле оставил все надежды отбить Беббанбург и собираюсь перебраться со всеми людьми и пожитками в иные края. Разумеется, уныло размышлял я, эти три судна придется со временем продать, и почти наверняка за цену меньшую, чем я за них уплатил. На ближайшем из них трудилось около дюжины человек, под стук топоров и визг пил сооружая стойла для коней.

– Останови тут работу, – велел я Бергу. – И сними звериные головы с трех боевых кораблей.

– Снять головы, господин? – В его голосе слышалось удивление.

Два из боевых кораблей украшали роскошные драконьи башки, недавно вырезанные, тогда как третий, самый большой, венчала величественная голова волка. Берг изготовил их, чтобы мне угодить, и вот теперь я велел снять их со штевней.

– Сними, – подтвердил я. – И поставь вместо них христианские кресты.

– Кресты?! – Для него это было настоящее потрясение.

– Большие, – сказал я. – И еще: на боевых кораблях есть семьи? Пусть сегодня же съедут и разместятся на «купцах». Завтра на рассвете мы поднимаем паруса.

– Завтра, – возбужденным эхом откликнулся Берг.

– И последнее. Лошади здесь?

– Господин, расставлены в конюшнях по городу.

– Твой серый жеребец тут?

– Хрэзла? Добрый конь!

– Обрежь у него хвост и принеси мне, – распорядился я.

Он уставился на меня как на сумасшедшего:

– Тебе нужен хвост Хрэзлы?

– Сначала – хвост, потом установи кресты. Мой сын погрузит на корабли провизию.

Утред уже отрядил людей перетаскивать припасы на пристань. Я распорядился, чтобы он закупил еды и эля в количестве, достаточном на две недели для ста шестидесяти девяти человек.