Несущий огонь

Я понял, что совершил ошибку. Я решил, что захвачу главный дом на вершине Беббанбурга, и людям кузена придется атаковать вверх по крутому склону и умереть под нашими мечами. Но враги собирались в переулках и не показывали желания лезть в драку. Они ждали, что атакуем мы, и я вдруг понял, что если кузен обладает хотя бы разумом блохи, он позволил бы нам овладеть вершиной, а сам тем временем захватил бы Морские ворота, впустив отряд Этельхельма. Нам нужно оттеснить воинов кузена, победить их и вышвырнуть из Беббанбурга, прежде чем он догадается об открывшейся возможности, а единственный способ этого добиться — спуститься вниз, к кучке мелких строений, и перебить противника. А я до сих пор не знал, сколько человек у кузена, хотя понимал, что чем скорее мы начнем убивать, тем скорее я снова назову Беббанбург домом.

— Утред! — крикнул я сыну. — Останешься здесь с двадцатью воинами. И присматривай за тылом! Остальные — за мной!

Я побежал вниз, по ступенькам главной дороги, и она привела к сожженному амбару.

— Стройтесь в стену из щитов! — крикнул я у подножья лестницы. — В стену! Финан! Налево!

С обеих сторон из проулков на нас взирали враги. Еще сбитые с толку. Они не ожидали, что этим летним вечером придется сражаться, а человеку нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью о возможной смерти. Я видел, как они встревожены. Они не выкрикивали оскорбления, не атаковали, а просто ждали за щитами. Я не хотел давать им время.

— Вперед!

Ведь что увидели люди моего кузена? Они увидели уверенных воинов. Теперь они знают, что явились те, кого они так боялись, угроза, что много лет висела над Беббанбургом. Они увидели воинов, готовых драться, и наслышаны о наших победах. Во всей Британии мало таких закаленных в сражениях воинских отрядов, как мой, мало кто обладает такой грозной репутацией, мало кого так боятся. Иногда я называю своих воинов волчьей стаей, и защитники крепости, собравшиеся в переулках, страшились, что дикие волки вот-вот их перегрызут.

Но все же кое в чем эти испуганные люди ошиблись. Мы не были уверены, мы находились в отчаянном положении. Мои воины не хуже меня знали, что сегодня главное — скорость. Битва должна закончиться быстро, а иначе враг раздавит нас числом, хотя пока что противник был слишком сбит с толку, чтобы понять происходящее. Мы выживем, если поторопимся, и умрем, если промедлим, так что мы наступали с пылом, похожим на уверенность.

Я повел людей в правый переулок. Было бы достаточно стены из щитов шириной в три человека, чтобы его перекрыть, но вместо этого враг отступил. Свитун, по-прежнему в ярком одеянии епископа и в шлеме с конским хвостом, шел справа от меня с тяжелым копьем в руке, и с силой ткнул им в отступающего воина. Другой попытался отклонить копье щитом, но подставил не центр, а край, и от удара Свитуна щит отклонился в сторону. Я вонзил Вздох Змея в образовавшуюся щель и провернул клинок, вспоровший живот, а когда воин скрючился в агонии, треснул врага железной кромкой щита по затылку, и тот упал.

Свитун уже наседал на следующего, а я пнул своего противника и выдернул Вздох Змея из липкой плоти. Внезапный удар по моему щиту оказался так силён, что верхний край врезался в стальную стрелку шлема, защищающую мой нос. Я вернул щит на место, увидел нацеленное мне в глаза копьё, отшатнулся, избегая удара, ткнул Вздохом Змея в копьеносца, прошипевшего ругательство, и краем глаза заметил движение слева. Копьеносец отбил щитом мой выпад, и тут я увидел огромного воина в помятом шлеме, замахивающегося топором над моей головой. Наверное, тот же топор, что повредил мой щит, а этот здоровенный ублюдок держал оружие двумя руками, так что мне пришлось поднять щит, прикрывая голову, и открыться для удара копьеносца снизу, но тот потерял равновесие, и я понадеялся, что кольчуга остановит удар копьём вполсилы.

Повинуясь чутью, я шагнул под удар топора, оттолкнул верзилу плечом к стене слева и одновременно ткнул копьеносца Вздохом Змея. Надо было взять Осиное Жало — в таком бою длинным клинком не размахнуться. Копьеносец отступил, удар топора пришёлся на мой щит, но гигант выпустил из рук оружие и попытался вырвать у меня щит.

— Убей его! — взревел он. — Убей его!

Я рванул Вздох Змея обратно. Мне удалось найти щель, чтобы направить острие пониже живота противника, и я надавил на рукоять. Я ощутил, как острие прорвало кольчугу, проткнуло кожу, скользнуло в плоть и задело кость. Рёв прекратился, враг задохнулся от боли, но всё ещё цеплялся за мой щит, понимая, что пока он его держит, я уязвим для ударов его соратников.