Несущий свет

– Если б знать… – согласился Валюженич и, внезапно склонившись к самому уху Степы, прошептал: – Я знаю! Я знаю, где настоящие, Стив! В рукописи сказано! Там даже рисунок места, где они спрятаны! Понимаешь?

– Ну, это еще бабушка надвое сказала! – усмехнулся недоверчивый Косухин. – Да с этого самого XII века могло ничего не уцелеть!

– Уцелело, Стив! Я проверял! Это церковь святого Иринея неподалеку от Бриньогана! Она разрушена в годы революции, но стены и фундамент уцелели, понимаешь? Там сейчас пусто, развалины! Ну, в общем, ты понял…

– А закон причем?

– Ну, вести раскопки без разрешения нельзя. Кроме того, все найденное принадлежит государству, а мне, признаться, не хочется отдавать эти ножны. Хотя бы первое время… Стив, я буду копать сам. Ты останешься в городе…

– Вот еще, чердынь! – возмутился Степа. – За кого ты меня, Тэд, принимаешь? К тому же, ты две кирки взял.

– Ну… Думал нанять кого-нибудь из местных. Им бы неприятность не грозила – отвечаю я.

– Вот именно, – кивнул Косухин. – Нет, Тэд, ты точно – гнилой интеллигент. Ладно, поищем твои ножны. И это все?

– Мало? – усмехнулся Валюженич. – В общем, все. В рукописи еще сказано, что, потеряв реликвии, логры лишились части своей силы и были покорены людьми. Но что сила вернется к ним, если удастся собрать все четыре реликвии вместе…

– Сказки! – зевнул Степа. – И тебе, Тэд, за эту бузу деньги платят? Я б на это и гроша, чердынь-калуга, не дал, разве что когда коммунизм настанет и всем будет по потребностям…

На это несознательный Валюженич заявил, что ждать придется слишком долго, и Степе пришлось пуститься в длительные разъяснения по поводу основных теоретических положений единственно верного учения. Тэд безропотно слушал, но Косухин остался все же недоволен: полностью переубедить Валюженича, воспитанного на антинародной доктрине индивидуализма и прагматизма, не удалось…

До Ванна добрались лишь к вечеру. Пришлось заночевать в привокзальном отеле, потратив последние деньги. Поезд до Бриньогана уходил утром, к тому же приходилось ждать, покуда откроется банк.

С банком чуть было не вышла неувязка. Когда забывший о бдительности Степа вывалил на стол перед кассиром пачку фунтов стерлингов, у того на лице появилось такое выражение, что Косухин мигом почуял опасность. Вероятно, пачки фунтов не каждый день приносили в этот заштатный банк, обслуживавший корабельщиков и окрестных фермеров. Положение спас Валюженич, вернее его американский паспорт. Лицо кассира мигом приняло совсем иное выражение, фунты были разменены на франки, а Косухин еще раз обругал себя за беспечность.

По пути на вокзал, воспользовавшись часом свободного времени, Тэд завернул к серой громаде Ваннского замка. Здесь был музей. Правда, осмотреть его не пришлось (времени было мало), но Валюженич провел Степу вдоль огромных стен, показав полуразрушенные башни и старинные, обитые проржавелым железом ворота. Тэд сыпал именами герцогов бретонских, которые творили в этих стенах свои феодальные безобразия, а Косухин лишь качал головой, прикидывая, что взять такой замок мудрено даже сегодня, разве что с помощью батареи тяжелых гаубиц. Напоследок американец поведал Степе историю какого-то Робера д'Артуа, который сей замок штурмовал и здесь же нашел свою смерть. Поскольку Степа по вине проклятого царизма не сумел приобрести необходимые сведения об истории Средних веков, Валюженич вкратце рассказал ему об этом самом Робере д'Артуа который, оказывается, был авантюристом, спровоцировавшим Столетнюю войну. Узнав об этом, Косухин рассудил, что печальный финал этого милитариста более чем закономерен.

В Ванне оставалось еще много любопытного, во всяком случае если верить Тэду, но надо было спешить на поезд. В вагоне оказалось полным-полно фермеров, ехавших с Ваннской весенней ярмарки, и путешественники забились в угол купе, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Впрочем, их соседи были заняты своими разговорами, разве что то и дело стремились угостить Тэда и Степу местным «кальвадосом», который оказался на поверку жуткой кислятиной.

В Бриньоган поезд пришел после полудня. Подождав, покуда высыпавшие из поезда фермеры разойдутся, Валюженич предложил Степе пройтись к морю и наметить дальнейший план действий. Здесь, на пустынном берегу, где под ногами скрипел белый песок, сушились на кольях старые рыбацкие сети и замерли вытащенные на берег черные баркасы, в этот час было безлюдно. Погода испортилась. Дул холодный ветер, небо покрылось тяжелыми тучами, по серой поверхности моря одна за одной шли высокие, в гребешках пены волны.

– Не похоже на Индийский океан! – поежился от холодного ветра Валюженич. – А вообще-то, хорошо. Люблю море!

– Вроде Балтики, – рассудил Степа. – Невесело здесь, чердынь-калуга!

– Оу, это замечательные места, Стив! Здесь высаживались викинги Эриха Рыжего, готовясь к бою с дружиной бретонского герцога Иоанна! Представляешь?

– Не-а, не представляю, – улыбнулся Степа. – Я ведь, Тэд, неученый совсем. Хорошо тебе – выучишься, станешь этим самым «акэолоджи»… Толку, правда, с вас, интеллигентов!