Несущий свет

Валюженич тоже усмехнулся:

– А нас, – американцев, еще называют прагматиками! Ничего Стив, кончиться ваша дурацкая война, я прижму своего папашу, а Шарль – своего, и мы определим тебя в Сорбонну. Ну, если захочешь, – в Кембридж.

– Куда, чердынь-калуга? Не, товарищ акэолоджи, у меня дела. Пока во всем мире Коммунию не построим!..

– Стив! Слушай, да это же сказки! – не выдержал Валюженич. – Ты же умный человек! Как можно верить в эту эсхатологию?

– Во, слова выучил, – покачал головою Степа. – Это не сказки, Стив. Просто за это надо дорого заплатить.

– Догадываюсь чем. Если, к примеру, головой Ростислава и твоей – то я не согласен. Своей, кстати, тоже…

Степа не стал вступать в эту бесплодную дискуссию. Он хорошо знал, что чаще всего гибнут как раз те, кто вовсе не собирается отдавать жизнь. Но эту очевидную истину развивать не тянуло.

– Ладно, Тэд. Тут нас, вроде, никто не слышит. Так вот чего было с мной в Париже. Только не перебивай, а то собьюсь…

Валюженич слушал Степин рассказ молча, лишь качая головой. На его подвижном лице то и дело появлялась гримаса то ли удивления, то ли крайнего возмущения.

– Знаешь, Стив – не выдержал он наконец. – Ты настоящий дикарь. Полинезиец, мумба-юмба, в крайнем случае – зулус!

– Благодарствую, – степенно ответствовал Косухин.

– Мы же в цивилизованной стране, а не на Тибете! Надо было немедленно заявить в полицию! Там бы этого генерала мигом познакомили с соответствующими статьями уголовного кодекса…

– Не надо, – негромко, но уверенно возразил Степан. – Обойдемся без полиции!

– Ну, знаешь ли! Мешок с кирпичами… А может, тебе этого Богораза жалко? Слушай, ты вообще за белых или за красных?

– За красных. Разве в Богоразе дело? Вот Берг этот…

– Йе, тут ты прав. Слушай, а ты это кольцо разглядел?

Валюженич, как это часто случалось, сумел ухватить главное. Но Степа не был уверен. Почему Бергу не иметь такое же кольцо? Может, подобный перстень – какой-нибудь опознавательный знак программы «Мономах», нечто вроде пароля? Но тревога не уходила.

Они вернулись на вокзал, забрали из камеры хранения рюкзак и кирки и двинулись в город, но успели лишь пересечь маленькую привокзальную площадь, как послышалось фырканье, и из ближайшего переулка, распугивая непривычных к таким впечатлениям местных лошадей, выкатил небольшой ярко-красный спортивный автомобиль. Степа хотел было на всякий случай ускорить шаг, но Валюженич жестом остановил его и что-то пробормотал.

– Что? Ты чего? – не понял Косухин.

– Как говорят в детективных романах, я так и знал. Ладно, пошли встречать.

Недоумевающий Степа проверил прикрепленный у пояса револьвер, но тут же все разъяснилось. Дверца красного авто открылась, и оттуда выскочил Шарль Карно в зеленой военной куртке, но без погон.

– О-ля-ля! Где вас носит? – воскликнул он самым недовольным тоном. – Тадеуш, я уже был в музее и завернул в местный отель! Что я должен был подумать? И вообще, с твоей стороны – это последнее свинство! Мы же договорились ехать вместе!

Впрочем, встретив потерявшихся было приятелей, Карно быстро успокоился и сообщил, что он сам, равно как и его персональный автомобиль, в их полном распоряжении, тем более, что до развалин церкви святого Иринея придется добираться километров двадцать, а такси в этих диких местах не водятся. Косухин вздохнул – похоже, тайная экспедиция Тэда была вовсе не такой уж тайной.

Автомобиль вновь фыркнул, чихнул и бодро покатил по вымощенной булыжником улице. Бриньоган был двухэтажным: большие каменные, крытые бурой черепицей дома, казалось, успели пережить не одно столетие. Люди встречались редко, небольшой, под деревянным навесом рынок был пуст, лишь время от времени по брусчатке мостовой проезжали велосипедисты или крестьянские повозки.

– Провинция! – прокомментировал Карно. – Живой музей. Уверен, что половина здешних обитателей уверена, что Францией до сих пор правят Бурбоны. Мой предок посылал в эти места не одну карательную экспедицию, да все без толку.

Косухин с пониманием поглядел на Шарля. Что такое карательная экспедиция, объяснять не требовалось. Карно уловил его взгляд:

– Да, Степан, здесь жили самые отчаянные контрреволюционеры – белые, прямо как у вас. У меня, признаться, душа кипит. Самое шуанское гнездо! Эх, сюда хотя бы одну «адскую колонну» генерала Россиньоля!

Впрочем, Бриньоган на этот раз избежал участи, которую обещал ему потомственный революционер. Автомобиль, изрядно распугав лошадей и удивив редких прохожих, затормозил у похожего на все остальные двухэтажного дома, где размещался местный музей. Появление трех путешественников вызвало настоящий фурор. Пожилой директор, узнав, что к нему приехали из Парижа, да еще из Сорбонны, потащил гостей в свой кабинет, угостил их все тем же «кальвадосом» и сообщил, что весь музей в их полном распоряжении.