…ОТНОСИТЕЛЬНО АСНЕРА ПРОШУ НАВЕКИ И ПРИСНО НЕ СОВАТЬ НОС ЧУЖИЕ ДЕЛА ТЧК Я УЖЕ ДВАДЦАТЬ СЕМЬ ЛЕТ СИРОТА ПРИВЫК ОБХОДИТЬСЯ СВОИМИ СИЛАМИ ТЧК ТЕЛЕГРАФИРУЙТЕ ПРИЕМЛЕМЫЙ СРОК ВЫЛЕТА ЗПТ ЕСЛИ ТРУДНО БИЛЕТАМИ ПРИШЛЮ САМОЛЕТ…
Теперь, когда телеграмма от Севса пришла и все точки над "и" расставлены, надо было действовать. Хабаров любил это состояние, приходящее к нему всякий раз перед атакой решительным шагом, направленным действием. Виктор Михайлович позвонил в аэропорт, связался с диспетчером.
– Здравствуйте, говорит Хабаров. Когда планируете Канаки?
– Заявка на восемь пятнадцать, но, кажется, они перенесут вылет, что-то еще делают на машине?..
Хабаров мельком взглянул на часы:
– Передайте Канаки, пусть без меня не вылетает, я сейчас еду. Понятно? – давать подобные указания Виктор Михайлович не имел никакого права, но нисколько не сомневался, что слова его будут переданы и распоряжение исполнено.
– Понятно! – сказал диспетчер.– Сейчас доложу. Хабаров собрался, как по боевой тревоге, и уже через сорок минут был в аэропорту.
– Что случилось? – спросил Канаки, прежде чем поздороваться с Хабаровым.
– Вчера ты говорил, что будешь садиться по соседству с нами, хочу улететь с тобой. Возьмешь зайцем?
– А что случилось?
– Вот прочти, – и он протянул Хоботу полученную час назад телеграмму.
– Ну мастер! Умеешь давить, умеешь… Ладно, пошли на машину.
Первая треть маршрута тянулась над морем, шли на малой высоте. Канаки работал: включал радиовысотомеры, записывал их показания, сличал с показаниями эталонных приборов. Повторял режим и снова фиксировал показания стрелок. Впереди в плотной дымке показался берег. Над дымкой виднелась неровная черта изрезанного далекими еще горами горизонта. Канаки перешел в набор высоты, включил автопилот и сказал второму:
– Посмотри, Дима, что там Хабаров делает. Дима вернулся очень скоро.
– Треплется с Лилькой, командир. И кажется, с большим успехом.
– Однако, – сказал Канаки, – этот своего не упустит! Посмотри тут… – И он вылез из своего кресла. Канаки прошел в салон и первым делом распорядился: – Давай к штурману, Лиля. Возьми бланки и перенеси точки. – И как только прибористка поднялась с малинового плюшевого кресла, плюхнулся на ее место.
– Ну? – спросил Канаки, пристально разглядывая Виктора Михайловича.
– Сорок восемь, – ответил летчик.
– Что сорок восемь?
– А что ну? – И сразу же переключил разговор: – Сколько ты уже ковыряешься с этими высотомерами?
– Месяца полтора. В принципе хорошая штука, но тарировка замучила.
– Тут барышня твоя очень лихо рассказывала, как вас на Севере прижало…
– Вот трепло… Не держится…
– Не ругай девочку. Это я виноват. Втерся в доверие.