НЕТ

- Неприлично красивый мужчина, – сказала Лилечка, – даже не верится, что такие бывают на самом деле.

Дома Хабаров появился уже под вечер. Мать испугалась:

– Что случилось, Витенька? У тебя же еще семнадцать дней…

– Соскучился! Понимаешь, соскучился. И потом, чего там хорошего, на этом юге – море и то соленое.

– Ты все шутишь, а на самом деле что-то скрываешь.

– Ничего я не скрываю. Чего мне скрывать? И вообще расскажи лучше, какие тут новости.

– Ничего особенного без тебя не случилось. Звонил два раза Алексей Алексеевич. Ты ему для чего-то нужен. Кира звонила… Еще заходил старший лейтенант. Фамилию я записала, сейчас погляжу…

– Какой из себя?

– Молодой, симпатичный, очень вежливый… Румяный…

– Блыш?

– Да-да-да, Блыш. Правильно.

– И что?

– Ничего. Сказал, навестить тебя хотел. Сестрица твоя прислала письмо на двенадцати страницах. Обижается, почему я к ней не переехала на то время, что ты был у моря, и, как всегда, ревнует…

Мать стала подробно рассказывать про сестру Виктора Михайловича, про ее письмо, про всякие жизненные затруднения, но Хабаров слушал не очень внимательно, все время поглядывал на телефон.

– Ты ждешь звонка, Витя?

– Нет. Я думаю: звонить или не звонить?..

– Если человека терзает какой-то вопрос, – сказала мать, – лучше этот вопрос задать. Пусть тебя не устроит ответ, но ты снимешь лишнюю нагрузку с психики…

– Да? Это научно? Или это самодеятельная психология?

– Это серьезно, это подтверждается опытом. Виктор Михайлович набрал номер. Мать хотела было выйти из комнаты, но он удержал ее взглядом.

- Вадим Сергеевич? Докладываю: Хабаров прибыл по вашему указанию. Здравствуйте… Спасибо, хорошо, очень даже хорошо… Что значит, как сумел? Зайцем прилетел, без билета… Правда… Не имей сто рублей, а имей одного друга – командира корабля и вашу телеграмму в кармане…

Анна Мироновна видела, как оживился сын, и, хотя она понятия не имела, что сообщает ему Вадим Сергеевич, радовалась – у Вити все хорошо!

А Вадим Сергеевич между тем говорил Хабарову, что гидравлическую систему управления смонтировали на тридцатке. Машину облетал Володин. Двигатели Бокун гоняет на тридцать второй. Пока еще налетал мало, судить о чем-либо рано, но отказов не было. Летающая лаборатория скоро выйдет…

– Ну, а сроки наверху нам установили? – спросил Хабаров.

– Да. Шесть месяцев дали и предупредили: это за все про все, отсрочек не будет.

– Шесть месяцев не шесть дней, жить можно.

– Мне кажется, что вы вернулись в хорошем настроении, Виктор Михайлович?

– Да. В хорошем. Вы недовольны?

– Почему недоволен, я очень доволен и надеюсь вас завтра с утра увидеть.

– Конечно. Свидание номер один, Вадим Сергеевич. Под часами на проходной в восемь сорок пять, идет?..

Хабаров набрал еще один номер телефона.

– Квартира генерала Бородина? Евгения Николаевича можно? Хабаров. Спасибо.

И сразу же услышал низкий раскатистый голос:

– Привет, Виктор Михайлович! Как нельзя более кстати, просто по заказу… Я тебя в приказ уже вставил, но хотел все-таки согласовать… Комиссию для приема на курсы испытателей мы составили. Ты будешь моим заместителем, есть? Тебе поручается проверка техники пилотирования и вообще вся летная часть дела, а мне – бумаги и прочее. Не возражаешь?

– Какие же могут быть возражения, раз вы уже приказ отдали? Мое дело отвечать: "Слушаюсь!" – и исполнять…

– Что-то ты больно дисциплинированным стал, с чего бы?

– Я всегда таким был, Евгений Николаевич. И если кто-нибудь вам доложит, будто я нарушитель, не верьте, никому не верьте.

– Ладно. Уговорил, не поверю. А ты чего звонил?

– Хотел спросить: старший лейтенант Блыш у вас был?

– Был.

– Какое впечатление?

– Ничего. Главным образом положительное. Грамотный вроде Документы принес подходящие. Только… только какой-то он больно тихий.

– Тихий?! Да это он прикидывался, понравиться вам старался… Ничего себе тихий!

– Тогда скажи своему Блышу, что очень уж тихих я не люблю. Мне нахальные больше нравятся. Не разгильдяи, а так – нахалы в норме, вроде тебя. Я имею в виду не теперешнего Хабарова, а того молодого, начинающего.

– Благодарю вас, Евгений Николаевич, наконец-то узнал свою настоящую цену. Значит, нахал в норме. Ну что ж – это приятно…

Прошло не более часа, как Виктор Михайлович вернулся домой. Он был уже в деле и чувствовал, как приятно, властно, покоряюще его захватывает темп будничной жизни. Совсем недавно он загорал на беззаботном пляжном побережье Черного моря, и вот все в сторону – и море, и горы, и монотонный шелест гальки, и назойливую музыку прогулочных пароходиков; все в сторону. В памяти мелькнуло лицо Риты. Доброе, чуточку жалкое лицо. Таким оно было в последний момент. Все. Все. Риту тоже в сторону…

Виктор Михайлович связался с начлетом. Федор Павлович сказал, что без него все шло хорошо, неприятностей, слава богу, никаких не было. Еще он пообещал Хабарову сюрприз, "но не по телефону", сказал, что со Збарским вопрос ясен – переводят к Игнатьеву.

– Как он к этому отнесся? – спросил Хабаров.

– От должности начальника летной части отказался, хотя Игнатьев его уговаривал.