Нет чужих бед

Это была хорошая, интересная работа. Но временная. Самым серьезным успехом строителей ампари был именно мост через Срединный канал. Но в его создании основная роль принадлежала лордам, напоившим силой звучания цепи, спрессовавшим мелкую щебенку в сплошное покрытие, отторгающее пыль и снег.

То, что смог предложить Рртых, не исключало ни роли голоса, ни таланта магов. Зато позволяло обойтись и без них при необходимости. Гном начал с самых азов механики. Потом быстро снабдил здоровой и лишенной ореола загадочности теорией детские знания Фоэра о природе камня, по-гномьи назвав курс рудознатством. Разветвил его на материаловедение и химию, радуясь понятливости и работоспособности ученика. А на днях начал читать еще и основы физики, причем с наиболее понятного для ампари раздела, описывающего колебательные процессы. Уже десять дней на вечерние занятия к Рртыху ходил Арха, которому эльфы попробовали дать более сложные разделы знаний, но упустили из виду его слабое понимание привычных для любого обитателя Ами основ науки.

— Это великолепно, — заверил Фоэр и капитана, и своего Барна. — Я прежде не понимал, как действует голос. И порой у меня не получалось даже самое несложное из-за моей склонности вникать в детали. Теперь у меня есть основа, и мы с Рртыхом приспосабливаем возможности голоса, данные ампари и гласеням людей, для нужд строительства. Это ничем не отличается от идей гармонии, только выражается в точных и понятных цифрах.

— Уже работает?

— Да. Мы научились не допускать образования раковин при плавке металлов и отливке. У нас теперь имеются бесподобные смеси, крепящие камни, к тому же твердеют они почти мгновенно при активации голосом. Патрос третьего дня прислал своих служителей, мы им объяснили — и строительство храма пошло гораздо быстрее.

— Ты не забросил тренировки воина?

— Нет, как можно! Мы с Барном нападаем на Рртыха и Арху каждый вечер. Знаешь, я все чаще думаю: все же мне влили другую кровь. В ней меньше горечи прошлого и больше интереса к жизни.

Кошка прошла через корпус и остановилась рядом. Лоэль нехотя встал, хлопнул рукой по длинному кинжалу на поясе, застегнул на руке стрелковый браслет. Фоэр тоже поднялся, но вооружаться пока не стал: его клинок заботливо держал Барн.

— Подлетаем, начали снижение, — сообщила Лэйли. — Парнишка — золото. Указал мне посольство на орбитальной съемке, хотя видел подобное изображение впервые в жизни, представляете? Все знает про уязвимые места и удобные входы для воинов. Я уже дала указания группам. Высадим их на прилегающих к посольству улицах, поставив мальта под щит невидимости. Сами — я, братец Элло и ты, Фоэр, прыгаем на крышу. Хорь с нами. В приказе хранятся свитки, уничтожения которых нельзя допустить. Скоро закат, начнем в сумерках.

— Парнишку сажай на Барна, — улыбнулся Фоэр. — Он умеет беречь седока. К тому же от него ни один мальчик, даже очень милый, не сбежит.

— Хорь предполагает, что нелюди находятся во внутренних помещениях посольства, — продолжила Кошка. — Они станут нашей главной целью помимо свитков. Ну что, вы меня мяу?

— Полностью, — кивнул Лоэль.

— Что значит мяу? — шепнул Фоэр. — И как ты ее понимаешь?

— Я знаю ее со дня рождения, — улыбнулся капитан. — В данном случае «мяу» — уточнение. Поняли ли мы ее, прикроем ли и настроены ли на бой.

Хорь выбрался из головного отсека — непохожий на себя. Полет потряс его воображение и на время превратил вечно угрюмого парнишку в настоящего ребенка. Он улыбался, смотрел на спутников без своего обычного настороженного прищура. К тому же не крался, чуть пригнувшись, а просто шел. И решился погладить Барна, приветственно фыркнувшего и подставившего морду.

— Будешь по приказу ездить на Барне, — велел Лоэль. — Фоэр не возражает, сам жбрых — тоже, как видишь.

— Жбрых — это его порода? — уточнил Хорь. — Жаль… Я думал, так можно любого форха раскормить, когда увидел того, рыжего. Но потом засомневался. Он слишком умный и совсем не злой. Такого никак нельзя добыть? Мне кажется, зрец по имени Ёрра их очень любит.

— Вряд ли, — покачала головой Лэйли. — В Ами всего три десятка жбрыхов. Видишь ли, мы долго живем и редко заводим новых мазвов. К тому же они уже давно сами решают, кому предоставить право дружбы… Баф, тот, рыжий, был единственным новым зародышем. Кстати, он потомок Барна. Связать себя узами дружбы со жбрыхом — большая ответственность. С ним надо заниматься. Вот мой Лисс — ему несчетное число лет, умный, взрослый, ответственный… И до сих пор капризничает, если приходится взлетать без меня.

— Я бы занимался, — пообещал Хорь.

— Жбрыхи, даже не из высших, живут более ста зим, — пояснил Лоэль. — Вы, люди, пока что стареете и умираете быстрее. Но я обещаю поговорить с Риолой. Может, она придумает для тебя более простого мазва, если это действительно важно.

— А Барн старый? — заинтересовался Хорь, ласково гладя плотный мех на спине довольно вздыхающего жбрыха.