Нет чужих бед

Хорь прошел в угол комнаты, открыл дверцы и дождался, пока усердные слуги намотают трос до упора на подъемный вал, вытягивая платформу с пищей на третий этаж. Подхватил поднос, дернул шнур, давая сигнал к обратному движению. Донес припасы до стола и выложил перед Барном, уже очистившим суповую тарелку и все прочие до блеска.

— Знать бы, — вздохнул Хорь, устраиваясь в одном из кресел и пряча в сумку бережно обмотанный тканью горшочек с медом, — чем я приглянулся зрецу? Представляешь, Барн, он хотел меня взять к себе. По-настоящему, не слугой, а в ученики. Я сперва не поверил. Думал, опять за дурачка сочли, дешево покупают на красивые посулы. Что я теперь ему скажу? Яд приготовить обучен, коня могу свести, кошель стащу незаметно у кого угодно, даже при свидетелях…

Жбрых возмущенно фыркнул и стал обнюхивать кувшины с напитками. Хорь сбегал к камину, снял большой заварник с травами и поставил перед Барном. Снова уселся и грустно вздохнул.

— Не возьмет он меня теперь. И рассмотрел уже, и в ухватках моих разобрался… Гриф ему не указ. Зрец — он на всю Дарлу один.

Внизу, на лестнице, возник шум шагов. Барн и ухом не повел, потягивая обжигающе горячий взвар и щурясь от удовольствия. Хорь согласно кивнул: свои. Идут не таясь, но без спешки. Двигаются ровно и достаточно тихо, хорошая выучка.

Женщина, которую все смешно называли Кошкой, возникла в дверях мягко и внезапно. Улыбнулась. Хорь тоже робко растянул губы. Трудно поверить за несколько часов, что резковатая и порывистая зеленоглазая Лэйли из чужого неведомого народа такая же добрая, как и ее милость Берна. Еще труднее привыкнуть к тому, что эта девушка, в знатности равная грифам, позволяет себя называть на «ты». А уж про ее возраст и волшебство лучше сразу забыть — так проще.

— Устал? — спросила Лэйли, подсаживаясь за стол.

— Нет. Думаю, что же насчет меня гриф решит.

— Ничего плохого. Хорь, нам надо лететь в здешний дворец. Мы с братом чуток перенастроили… в общем, если по-простому, мы теперь знаем, как отличить нелюдей. И, кажется, во дворце их еще двое. Надо изловить обоих и забрать самого грифа. Пусть с Варзой пообщается, а то все остальные приезжали и прилетали в столицу, но этот не был. Хотя его вызывали почтовой птицей, как и прочих. Укажешь, где он может проводить вечер?

— Сегодня именины двоюродной тетушки его милости, — прикинул Хорь. — Он в особняке, на празднике. Отсюда взлетите и держите прямо на закат, вам нужна третья поперечная улица. Белый каменный дом окажется чуть к югу, выстроен в два уровня, приметный, с большим парком. Как я слышал, этот гриф почтительный и приятный в общении человек. Даже жаль, что он не друг Загорью.

— Ты все знаешь! Варза прислал сюда нового посла и велел оставить два десятка людей для его охраны. Сходили бы вы с Барном да указали, кому из старой стражи пора в столицу, на грифский суд. Не хочется оставлять за спиной тайных врагов.

— Посмотрю, — кивнул Хорь. — Почему вы все мне верите? Это ненормально.

— Ненормально осознавать, что тебе верят, и при этом воровать, — назидательно сообщила Кошка. — Верни Лоэлю платок, он уже зим тридцать им протирает руки, привык. Что за гадость такая: брать без спроса?

— Привычка, — смутился Хорь. — Я беру на память. Обычно не особенно ценное, чтобы не расстраивать. Вот у грифьи тогда, по осени, утащил завязку для букета. Кто ж знал, что она дорогущая? Попробуй теперь его милости докажи, что не со зла и просто темно было…

— А у меня запасную заколку для волос, — добавила Лэйли. — Ее можешь оставить. Но привычку забудь. Ёрра узнает — расстроится.

Хорь дернул плечом и пошел из комнаты — думать и заодно, как было велено, определять людей, ненадежных для работы в посольстве. Когда он закончил, Лисс уже вернулся от особняка тетки грифа и создал трап для загрузки воинов и пленных. Посольские дома стояли тихие и темные. Деревья в парке зябко постукивали обмерзшими тонкими веточками, сетуя на припозднившуюся весну. О ночном визите мальта напоминали двумя темными провалами разбитые окна на третьем этаже.