Нет дыма без меня

Не выдерживаю больше. Разворачиваю Тори лицом к себе, глажу большими пальцами щеки, улыбаюсь как ненормальный. Сердце бахает так, словно следующий удар станет последним. Метафорически он таким и будет, если она решит остаться и спасти тут всех от гнева отца. Я при всем желании не смогу ее переубедить и уж тем более увести насильно, потому что, в сущности, не я выбрал Тори, а она меня, доверившись еще тогда на вокзале. Вика дрожит, облизывает пересохшие губы, и мне приходится собрать всю свою выдержку, чтобы не зацеловать ее.

– Решай, малыш, больше шансов не будет. – Надо отпустить, оставить на несколько секунд в одиночестве, но ладони будто намертво приклеило. Не могу, потому что… она ведь согласилась уже, сама руку протянула, но я последним козлом буду, если сейчас против воли заберу.

– Я с тобой, – тихо, чтобы только я слышал, сжимает мои предплечья и улыбается в ответ, словно не все шесть лет без меня перечеркивает сейчас. – Уведи меня, пожалуйста, отсюда.

Выходим молча. Никто не решается нам возразить.

Мы с Тори тоже не спешим друг с другом болтать. Оба обдумываем. Я – как бы не ляпнуть что-то в духе: «Выходи за меня», Вика наверняка гадает, как быть дальше. И мне так тошно становится оттого, что единственный член семьи, самый, сука, близкий, так подло от нее отвернулся. Как вообще можно быть таким мудаком и ставить дочери ультиматум?

– Ты знаешь, а я ждала от него чего-то подобного, – нарушает тишину, и до меня доходит, что даже музыка была выключена.

– В смысле?

– Ну, он подозрительно молчал после того вечера, как будто смирился. Я даже успела подумать, что он оставит нас в покое. – Она тяжело вздыхает. Слова даются с трудом, потому что больше нельзя будет закрывать глаза на произошедшее.

– Теперь точно оставит, – каким-то шестым чувством знаю, что больше нас Олег Михайлович не побеспокоит. Разве что раскается спустя несколько лет, но там уже Вике решать, прощать его или нет. Я бы, наверное, отца простил, но общаться больше не стал, потому что настоящая семья от тебя никогда не отвернется, в каком бы дерьме ни оказался.

– Не знаю, – слишком резко дергает плечами и смотрит в сторону дома.

А я как-то сразу и не догадался, что квартиру малышке отец подарил. Только сейчас доходит. И теперь уязвленность Вики особо остро ощущается. Но так удачно все события для меня складываются, что я снова наглею. Да и смысла оттягивать очевидное нет: нас влечет друг к другу, как разные полюсы магнита. И ни к чему сопротивляться.

– Тори, – нахожу руку и переплетаю наши пальцы, пока едем к ее двору, – малышка, а переезжай ко мне, – говорю мягко, но чувствую, как она напрягается. Правда, совсем ненадолго, потому что уже в следующую минуту облегченно выдыхает:

– Спасибо, – находит в себе силы улыбнуться и ладонь мою сильнее сжимает, – только мне нужно вещи взять.

– Конечно. – Паркуюсь недалеко от ее подъезда. Грудь распирает хорошо знакомое чувство. Я долго его так явно не чувствовал, и вот теперь оно оживает. – Что угодно для тебя, Вик. Я люблю тебя, – целую тыльную сторону ее ладони.

Тори наклоняется и целует меня в щеку, быстро так, не давая мне ее сцапать и на колени усадить. Улыбается, но молчит. Довольная такая, как будто я весь мир у ее ног положил, а не в любви признался. Место, может, и не очень подходящее, но момент – вполне. Да и во мне от романтика мало. Я больше по четким и понятным действиям.

– Тогда побудь здесь, пока соберусь, ладно? Я быстро.

– Я тебе в любви признался, а ты бежать? – Тори меня точно с ума сведет такими темпами. Как вообще можно было предположить, что я теперь ее далеко отпущу?

– Не сбегу, – Вика улыбается и касается ладонью моей щеки. Опять улыбается, мы вообще с ней эмоции друг друга зеркалим. Оба счастливые, пока вокруг какой-то пиздец творится. – Мне просто отдышаться надо.

– Десяти минут хватит?

– С головой, – соглашается и выходит, тихонько прикрывая дверь.

Нет, Тори, это я в нас с головой нырнул. И выбираться не хочу.

Глава 20. Говорить

Страшно.

Тихий ужас просачивается в каждую клеточку. Я не знаю, как справиться с адским волнением, но мои руки, кажется, до сих пор дрожат, хотя прошло уже две недели. Егор увез меня к себе и больше не дал сомневаться.

Признался в любви.

Так просто и совершенно в стиле Егора Дымова.

Я тоже поступила вполне в духе Вики Шмелевой – сбежала, кусая губы и краснея.

И так между нами всю неделю тянется невысказанное признание, которое я по глупости берегу до лучшего случая. Только когда он наступит-то? Дым на меня не давит, героически выносит поцелуи после очередных признаний, которых теперь слишком много, и ждет. Ненавязчиво меня в паутину своего быта вплетает, так что я домой на всех парах лечу, забывая об остальном мире.

– Ау, Земля вызывает Вику! – смеется надо мной Оля, размахивая перед лицом рукой.